Акулий сверхразум вершит, как он думает,
судьбы столетий.
И горькое эхо гудит от запекшейся крови.
Сквозняк многолетний попался в рыбацкие сети
и горлом выходит большой переменой в истории.
Болтали-болтали… сквозь пепловые сплетневища
Утиные клювы корм рвали людской с голубями,
Топча крокодилов ногами на пепелищах
И тухлые байки обменивая местами.
Крикливое рыло вытягивалось наружу,
откусывая головы простолюдинам,
И был звездопад, и из звезд хрустовой недоужин,
И шёл напопятную вождь, притворясь крокодилом.
О как разворочено право любить человека,
замена глагола на рифму «убить человека».
Но слишком уж много убийц австралопитеков,
И плачущим воском горит в честь него дискотека.
– Разве я умер?
Лизетта не умерла, —
слышен под крышкой ее долгожданный зуммер,
кашель и плач, расхлестанные слова.
Медные стрелы буквами полоснули.
Буквы немного могут уже сказать,
если их численность, уменьшая зренье,
выложена в циферблате недоуменьем,
раз выше букв и чисел скажет слеза.
И вопреки буквоедам жуткий их произвол,
давящих ступней жесты неумолимы:
падающий слог, вытоптанное имя —
не достиженье, – глобальное разрушенье
там, где идут ураганный вихрь и гроза.
– Много бутонов ливнями унесло.
Ты поддержи последний, пока не умер.
Этот впотьмах надежд зарожденный зуммер,
как диалог уже. Не могу сказать
то, что сейчас отгоняет слепым веслом.
– Не говори. Вот роза нашей любви
и родники – бутонов ее малютки.
Нас насыщали святостью соловьи
и высотой, но все обратили в шутки
жест буквоедов и догмы. Змеиной тропой
шествует яд прямо к ливню слез по мишутке.
Он смотрел с сожаленьем,
Как она поедает бабочек :
Тонкие чипсы из морской капусты,
как темно-зеленые крылья для хруста.
Не ешь наготу собственных мыслей,
не придирайся.
На корабле под луной не до сальсы.
В темноте на столбы натыкаясь,
Крылья съеденные в животе порхают.
Я любила, но в этом теперь покаюсь,
и под всхлипы крылатой бестии мир светает.
А без бабочек в доминушках пусто :
Просто окна, голая сущность – пребудет смысла
в этих квадратах
без поцелуев и секса.
Люди в экономике – акробаты,
их партитурам не хватит места.
