И стараясь не ступать на больную ногу,
в мамин полушалок кутая лицо,
выходил головорез на большу дорогу
с маленьким топориком под папиным пальто.
Мама шеиньку ему крепко завязала,
сочным поцелуем увенчав чело,
и в тряпицу завернула луковку да сало:
Принеси, сынок, деньжат ты на всё село!
Долго ухарь выбирал место для засады.
Там кусты, тут лужица, а тут вообще бардак!
Вот теперь уже сижу: Подходите, гады.
Отдавайте денежки, здравия вам и благ!
И ведёт к нему судьба-милая шутница
на кобыле вороной знатного купца:
Дядечка, прошу тебя здесь остановиться
и прошу вас извинить-не видать лица!
Встал, как вкопанный, купец: Что-то я услышал?!
Толи ветер в деревах, толь журчит вода,
а может во листве зашуршали мыши?
Господи, прости меня-то пришла беда!
С ножен шашку потянул: Врёте, супостаты!
Али был я не казак? Ну, держись, злодей!
Защищу я свой живот, лошадь, шапку, злато!
И как почал ей махать, на-ко, овладей.
Горько плакал бандюган в мамин полушалок.
Злой купец порвал пальто да на лоскуты
да ещё он отобрал маменькино сало
и под рёбра насовал, там и вот сюды!
Вновь в засаде молодец нянчил да топорик.
Вязанною варежкой гладил так и сяк:
Выручай же, инструмент, и спасай от горя!
Что-то звякало во тьме и ухо он напряг.
По дороженьке ямщик песню напевает.
Добра да хороша песнь про страстную любовь…
А, нутко, дяденька, замолчь, пойми, я не играю!
Дай мошну али живот потеряет кровь!
Это что за фармазон? Конный пригляделся.
В великанских не своих, явно, сапогах.
Расскажи-ко, чадо, где ты приоделся?
Лучше дома ты сидел, у мамы да в ногах!
Рукавом собрав не пот со стуженного носа,
сиплым голосом сказал: Мамин я сынок!
Ах, ты-мамин, хорошо, боле нет вопросов.
И штаны ему спустил до основы ног.
Как мягка ременна плеть, вы того не знали.
