Прошло семь лет, с той поры когда церковь с паночкой ведьмой заколотили досками. Селюки хутора обходили стороной то место, заросшее травой и кустарником. Малороссы хутора знали это место в долине, окруженное буками и дубами, знали что и было тогда в те три ночи.
Халява и Горобец же в ту пору служили в Киевской церкви в сане диаконов. Однажды после службы Горобец завёл речь о Хоме Бруте.
–Хома б был диаконом тоже, а потом и протоиереем, а потом и митрополитом.
–До митрополита еще и дослужиться надо, а Хома курил люльку и закладывал горилку, он бы и до протоиерея не дослужился бы, произнёс Горобец.
– Слухай Халява, а поихали ка в этот хутор, шо не далеко от Киева.
– А зачем?
–Проведем службу в той самой церкви, поглядаем и шо за место там, где три ночи провёл наш товарищ Хома Брут.
– Сейчас март, холодно, а в мае можем.
– Тогда в мае.
Наступил май, Малороссия зазеленела, после малоснежной зимы. Горобец и Халява заполнив брику мукой, сухарями, свечами, духовными книгами отправились из Киева в тот зловещий хутор.
Прошло два часа в пути, и Халява произнёс
– Что-то май прохладный, а вон там шо такое?
–Это шинок, местный холерный жид держит его уж лет 20, ответил извозчик.
–Во жиды, как Микола в поле не пашут, а горилкой торгуют, навариваются. А горилка то какая там?
– Бурда бурдой, жидовского смерда б на каторгу за такую бурду, но пьют, и такое пьют, и дешевше чем в других шинках.
Заехав в этот шинок, Халява, снял рясу и прогутарил,
–Эй клятый жид, ты налил горилки?
Из шинка, ветхой избушки, вышел седой и мелкий жид.
–Конечно панови, налил, и в дорогу разлил.
–На мешок муки обменяешь горилку?
–Обменяю, панови, обменяю.
–Смотри погань жидовская, коли твоя горилка бурда, спалим шинок.
