Некогда жили, не тужили, два именитых художника, много учения о творении они ведали, и живописью они владели, и ювелирным мастерством, на камне высекали и рукодельно вышивали. И вот однажды призвал их царь и наказал во всеуслышание – “Вы лучшие богомазы среди братии вашей, посему избраны мною ради дела важного, ибо в скором времени будете поставлены на поприще достойное кисти мастеров”. Первый художник был дерзок, хвастлив, и скоротечен в суждениях, потому молвил не смущаясь – “Соглашаюсь на возложенное бремя. Всё отдам за исполнение желания вашего, поспею в срок любой”. Второй художник наоборот был кроток, немногословен, тих по нраву, посему полушепотом огласил – “И я соглашусь с участью уготованной вами. Только вот безвременно творение мое”. Царь, радуясь услужливому прилежанию в речах творцов, оглашал почтенно – “Иных ответов я и не ожидал услышать от верноподданных моих. Но не пугайтесь несравненные мастера мои, срока нет для вас, время вам врагом не станет. Творите без страха и унынья, но не забудьте, о моменте окончанья славных работ ваших прекрасных оповестите. Вы ведаете о построении Божьего дома. А архитекторы мои храм воздвигли умело, посему алтарная часть его должна быть необычайно красива, украсьте собор росписями божественными, золотом и серебром, резьбой и витражами. Ныне благословляю вас. Ступайте с миром”. Художники поклонились низко. В храм направились, дабы краски приготавливать и вымерять рисунки. Различно работать начали они. Первый закупил пуд готовых красок, дабы ими сразу писать и мастерить, второй же творил краски, с усердием разводил и смешивал красочные пространные составы. Вот уже первый художник сотворил роспись изначальную, а второй всё еще возится с красками мудреными своими. Усмехнулся тогда дерзкий творец – “Таким медлительным образом, ты ничего не успеешь сотворить”. Но кроткий мастер не унывал, и вскоре также принялся за работу.
Минул год. Первый художник скоротечно расписал половину храма, а второй лишь трудился над одним искусным полотном. Подходит тогда к нему скорописный мастер и не без лукавства говорит – “Знаешь, а мне по нраву фреска твоя недужная, жаль, никто не замечает ее, уж слишком мала она, и оттенена моим талантом могучим. Взгляни и созерцай, половина Божьего дома украшена творениями моими и меня много хвалят за то, прославляют в песнях благодарственных. Я славу венценосную приобретаю при жизни своей. А твои старанья медлительные, после кончины мира обнаружат лишь и стыдом покроют на усладу забвения”. Второй тихий мастер ответил – “И я сожалею, ибо мне не нравится роспись моя, потому всегда улучшаю ее, гнушаясь уговорам лести окаянной. Нет предела стараниям моим, не существует горизонта пред очами моими”. Теперь же первый художник начал хулить саму работу мастера – “Для чего все эти сложные узоры и пробела на одеждах, для чего огненный асист и оживки на ликах, для чего ровность линий и четкость контуров? Всё это занимает слишком много времени и терпенья. Взгляни, как просты работы мои, но как радуют глаза прихожан”. Но второй художник, в кротости оставаясь, молвил ему – “Они радуются, потому что ничего иного не видели ”. “Может быть и так, но явление твоего невидимого гения они никогда не дождутся” – огрызнулся мастер малодушный.
