Я был ещё маленьким мальчиком, когда впервые увидел это сверкающее золотое чудо. А когда я смотрел на них, совершенно невозможно было отвести глаз. Они манили и притягивали своим необыкновением. Всегда, когда мама доставала их из комода, где они хранились, глубоко закопанные в ненужных вещах, замотанные в старый бабушкин платок, они и звенели как-то по-другому, по-особенному. Порой мне казалось, что этот звон я уже точно ни с каким другим не перепутаю. Это был тяжелый, цокающий звон; наверное, я бы сравнил его с самым большим колоколом, звучащим совсем не так, как другие колокола, – более глубоким, тяжёлым звоном. По крайней мере, мне в мои четырнадцать лет, в 1989 году, после посещения Великого Новгорода так казалось.
Каждый год перед Новогодним ужином мы с мамой садились за небольшой круглый стол, стоящий посреди залы; на нём лежала белая кружевная скатерть, а сверху, прямиком над столом, тускло горел бордовый абажур с бахромой вокруг, и я терпеливо ждал, когда мама достанет и развяжет этот туго завязанный платок. Мама аккуратно вынимала и выкладывала одну за другой монеты на стол. И это был уже как ритуал для нас. Я знал, что на Новый год, вечером она снова откроет старый комод, будет в нём долго рыться и, найдя, положит на стол звенящий заношенный бабушкин платок; и весь этот ритуал происходил аккурат перед тем, как принести из кухни уже готовый праздничный ужин. Это были десять золотых монет Николаевского червонного золота с профилем Николая II и надписью «Б. М. Николай II Императоръ И Самодержецъ Всеросс» на одной стороне и двуглавым орлом – на другой, а под орлом было выгравировано «10 рублей 1898 г.».
Стоимости их я, конечно же, не знал, но мне запомнилась одна беседа, которая произошла прямо перед смертью бабушки. Они тогда долго сидели с мамой за этим же круглым столом, а я, будучи первоклашкой, сидел на кухне и, делая домашнее задание, подслушивал их разговор.
– Доченька, я чувствую, что скоро умру. Не перебивай, пожалуйста… – говорила бабушка, не давая маме вставить и слова. – Я хочу тебе передать наши семейные драгоценности, которые достались мне ещё от моего дедушки. Это десять золотых червонцев. Где он их взял, я не имею ни малейшего понятия, так как сами они жили очень бедно, порой даже денег на хлеб не хватало. Они с бабушкой работали с утра и до позднего вечера на полях, живя в ветхом доме в деревне. Знаю только, что сейчас эти червонцы стоят немалых денег.
