Мне довелось мазурку танцевать с маркизой, некой де Треньян, —
Возлюбленною моего кузена
(с кем честь имел недавно их застукать в презабавной мизансцене)…
Так вот, в той самой «недоступной» де Треньян
Я в танце обнаружил маленький изъян.
А если быть точней,
У ней на плечике был шрамчик.
И прелесть в том, что не от блох иль комаров,
А от несдержанных мужских зубов.
Навеселе нашел на мне какой-то бзик,
И бес меня немедля дернул за язык,
И я в сердцах вскричал: – Ого, ну что же, что же!
Гляжу я, что девичье ложе
Сегодня ночью не было обычно пусто…
И мне сдается, я знаком с тем шустрым мусье,
Кто к вам сумел проникнуть тайно,
На вас оставив след случайно.
И недалек тот долгожданно милый час,
Когда в родстве я буду рад представить вас.
Глаза в маркизе стали шире моря,
И понесло ее, конечно, вздорить:
– Ах вы смутьян, да грубиян, да вы клеветник наш…
Ведь это, дескать, не изъян, а макияж.
– Ага, ага, – кивал я головою, —
Коль не был я б мужчиной, спорил бы с тобою.
Ты лучше сядь да напиши сонеты.
А милому кузену, ха, передавай приветы!
Ждать долго не пришлось, она передала приветы.
Родной кузен вскричал: – Кузен, за пистолеты!
К нему я подошел спокойно, ровно,
Взглянул в глаза с ухмылкой хладнокровной,
Потом перчаткой по носу как дал,
Сел на коня и резво ускакал.
В бору сосновом плыл туман
И пробирал осенний холод.
Я нервно теребил карман,
Шептал себе, что слишком молод
Еще, чтоб гибнуть на дуэли
От пули брата своего.
Но слухи местность облетели,
И не осталось ничего,
Как только долг мужской исполнить,
Да честь зазря не уронить.
И лишь противник мой был волен
Сегодня что-то изменить.
Мой секундант курил и крякал,
Шаги глазами провожал,
Был незнаком и раздражал,
Когда глядел в часы и «такал»,
Как-будто кончить он желал
Все побыстрей. И час настал.
Кузен примчался словно туча,
С ним двое верных и ларец,
Я понял – брат свое получит,
А мне сейчас придет конец.
Мы разошлись на расстояние
Должных шестнадцати шагов
И приняли то состояние,
Когда один убить готов
Другого ради отомщения.
Коль я не стал искать прощенья,
Кузен не зрил пути благого.
Сказал одно: – За богом слово.
Подняли руки плавно, быстро,
Раздался громкий страшный выстрел.
