Кэнто Хасэгава пришёл домой в шесть вечера. Нацуки не ожидала раннего возвращения мужа. Когда ключ щёлкнул и провернул механизм замка, Нацуки вздрогнула и посмотрела в сторону двери, ведущей из комнаты. Она сидела, скрестив ноги, на тонком, истёртом временем дзабутоне1. Из телевизора, стоящего в углу, раздавались музыка и хохот. Кэнто скинул, не развязывая, ботинки, снял куртку и прошёл на кухню. Он достал бутылку пива и принялся искать ключ, чтобы открыть её. Руки его тряслись, лоб покрывала испарина. Ключ никак не находился, и Кэнто, приставив бутылку к краю стола, ударом ладони сбил крышку. Та упала на пол и покатилась по холодному камню.
Кэнто присосался к бутылке и жадно глотал горькое нефильтрованное «Року-сан». В дверном проёме, давно лишившемся самой двери, появилась Нацуки.
– Кэнто… Спросил бы меня.
– Спросил что? – холодно бросил он ей, продолжая стоять у стола в полусогнутой позе и не поворачиваясь.
– Ключ для бутылок. Он в глубине левого ящика.
– Тебя больше волнует чёртов ключ!
– Кэнто…
– Даже не встала, как я пришёл.
Он допил, поставил бутылку на стол, посмотрел на свои ладони, медленно вдохнул. С этим вдохом, пахнувшим домом, Кэнто понял, что хочет курить. Он похлопал себя по карманам и пошёл к куртке, оставленной на вешалке, у которой были сломаны два из пяти крючков. Нацуки, пропуская его, отошла обратно в комнату.
