Поздним августовским вечером лица членов семьи пожилого графа Лишки казались чуть более светлыми и чуть менее угрюмыми, нежели обычно. Такие семьи радость посещает весьма редко, а в те внезапные дни, когда она все же заглядывает в их потускневшие от времени и мутные от разводов дождя решетчатые окна, они предпочитают не принимать гостью. Впрочем, в тот день повод был совершенно особенным – их младший сын, Роберт Лишка, вернулся в отчий дом из путешествия по Западной Европе, которое заняло долгие шесть лет.
Замок графов представлял собой узкое строение из темно-серого камня с тянущимися к самым облакам острыми шпилями башен – строение, правда, уже несколько обветшалое. На территории, обнесенной высоким забором-укреплением, располагались основная, Большая Башня, принадлежавшая хозяину Константину Лишке и его жене Аннете, и пристроенная к ней Малая Башня, в которой жил старший сын Франтишек со своей молодой женой и личными слугами. Ужин проходил именно в Большой Башне, так как ее помещения больше подходили для приемов – большие гобелены с узорами, вышедшими из моды уже двадцать лет как, укрывали холодные стены от завывающего во внутренних каналах ветра. Малая же Башня уже не могла похвастаться подобными удобствами. Они располагались в просторной гостиной за длинным прямоугольным столом; множество канделябров освещали их трапезу. Столовые приборы звенели редко, так как члены семьи были больше заняты разговором, нежели поеданием свежепойманной дичи. Хозяин и его старший сын не представляли жизни без охоты, а, как известно, каждый заядлый охотник хотя бы однажды выстрелит в самую ценную породу, и с тех пор только и будет думать, что о ней, вспоминая тот самый момент собственного триумфа над загнанной в ловушку несчастной жертвой. Младшему сыну подобная жестокость не приходилась по душе, и вряд ли его руки когда-либо уверенно держали оружие. Перо и чернила – вот единственное, с чем он умело управлялся. Конечно, у остальных мужчин это вызывало разве что только снисхождение.
Молодой человек делился с родными впечатлениями, полученными в разных странах и городах. Как дворянин, вышедший из славного европейского рода, который насчитывал уже не первый век, он бывал допущен ко многим знатным балам, даваемых даже при королевских дворах. Однако, тщеславие совсем не чернило его душу, а чужая роскошь не пробуждала зависть.
