Семилетняя Ниля знает, чего хочет. Уже и новогодние пожелания записала в тетрадку круглым неустоявшимся почерком.
Первое, заветное: чтобы фашисты умерли. Дописала «плохие фашисты». «Бывают ли хорошие?» Вдруг найдётся один, кого в Германии ждёт дочка.
Второе: пусть папа с фронта придёт. Тогда и мама перестанет плакать. Бабушка поднимется с дивана, где лежит с осени. Ниля кормит бабушку затирухой – жидкой бурдой на муке, поит хвойным настоем. Сама пьёт. Хоть и горько, но полезно, и от горячего в животе веселее. Лучше, чем ничего.
Третье желание: хлеба досыта.
На праздник мама принесёт с дежурства съестного и горький тюлений жир. Кастрюльку с собой взяла.
…В военные годы жил Архангельск не сытнее блокадного Ленинграда. Особенно зимой. Те же сто двадцать пять грамм отрубей с травой. Ели корни растений, пятнистые яйца диких птиц, водоросли, мелкую рыбёшку и тюленей…
Уже взрослой и умудрённой навещала Нинель Марковна родные могилы в Архангельске. На набережной Северной Двины увидела памятник тюленю-спасителю, чей жир избавил город от голода и холода.
Запах тюленьего жира такой, что проветривали комнату, несмотря на мороз. Есть горький жир надо умеючи: зажмурившись и зажав пальцами нос. Зато бабушка после бурой тюри поднялась с дивана, вязала, как прежде, варежки для фронта. Терпеливо объясняла Ниле, как держать спицы, как одолеть непокорную петельку, радовалась первому «самолучшему» в мире кривому шарфику. Потом бабуля снова слегла.
Главное, Нинель чувствовала, что сегодня особенный день.
