Маски струились мимо них – маски, маски…
Сияющий тысячами свечей, Соммерсет-хаус просто набит масками. Маскарад. Вседозволенность. Будто бы никто не узнает, никто не поймет. А ведь так легко узнать…
Огромная бальная зала задрапирована темно-зеленым шелком, с балконов свисают побеги плюща, пока еще свежие, но к концу вечера, вернее к утру, они завянут, ибо умирают уже сейчас, безжалостно срезанные рукой садовника по прихоти хозяев дома. Превратить залу в некое бледное подобие зеленого леса – и погубить для этого настоящие зеленые растения. Даже этот зал – жуткая маска, притворяется настоящим лесом, но истина в том, что это плохая маска, а под ней – умирание, смерть и фальшь.
Дарина прибыла на маскарад вместе со своей подругой Беатрис. Конечно же, бал у Соммерсетов – такое пропустить нельзя. Нельзя ни в коем случае. От таких приглашений не отказываются. Дарина поморщилась. Беатрис и Эван всю неделю пели ей эти песни в два голоса.
Череда гостей медленно втягивалась в зал, мажордом громко объявлял об очередной титулованной особе, что почтила своим присутствием сие сборище, и очередь немного продвигалась вперед.
– О, это же граф Шелдвик, – воскликнула Беатрис и вытянула шею, стараясь разглядеть упомянутого графа получше. – Ты обязательно должна станцевать с ним хотя бы один танец, дорогая. Он очень влиятелен. Твой муж будет доволен.
Дарина рассмеялась.
– Но, Беа! Как я найду его в такой толпе? – Оркестр как раз заиграл очередной танец, и гости засуетились, разбиваясь на пары и выходя в центр зала. Вот амур с крылышками и отвисшим животиком ведет под руку грустную ведьму в остроконечной шляпе, вот кривоногий Пьеро важно вышагивает рядом с пышнотелой музой со смазанной помадой… Вполне вероятно, что в этой шумной толпе присутствует множество приятных людей, красивых и молодых, но Дарина просто не хотела этого замечать. Каждый видит лишь то, что хочет видеть.
– Это неважно. Эван сам найдет тебя и представит нужным людям.
Дарина покачала головой. Да, конечно. Найдет и представит. Для чего нужна жена? Для того чтобы представлять ее нужным людям. А она должна улыбаться, выслушивать глупости и танцевать, как заведенная. Как же надоела эта маска-бабочка! Неудобная, и смотришь, как через забрало. Зато к платью подходит. Одеваясь несколько часов назад для маскарада, Дарина согласилась на первое же платье, что предложила горничная Салли, решив просто дополнить его классической маской-бабочкой. Может, стоило все же вырядиться какой-нибудь монахиней? Тогда и маску можно было надеть маленькую черную и шелковую… Или вообще не надевать никакой. Зачем это ей? Она ведь совершенно не собиралась делать ничего идущего в разрез с моралью или приличиями. И наряд на ней сегодня не располагает к вольностям: тяжелый бархат насыщенного и мрачного цвета старого красного вина, расшитый цветочным узором, облегающий лиф, скрывающий любой намек на бюст, неглубокое декольте, скромно прикрытое полупрозрачным шелком, умеренно обнаженные плечи, длинные перчатки в тон платью. Волосы ей Марион уложила в скромную прическу, украшенную серебряной сеточкой с мелкими жемчужинами. Наверное, зря. Дарина знала, что волосы у нее хороши: густые, темно-каштановые, струящиеся крупной волной. Хотя… Для чего? Для кого? Привлечь внимание пустого ловеласа? Любовника на ночь, на час, на мгновение? Заинтересовать собственного мужа?
