Биография вятского книжника XVII – начала XVIII веков Семена Федоровича Поповых неоднократно привлекала внимание исследователей. Первую информацию о нем собрал А. С. Верещагин по доступным в начале XX в. источникам, среди которых оказались переписные книги г. Хлынова 1678, 1710 и 1717 гг., синодики вятских церквей, записи (маргиналии) на рукописях, принадлежавших ранее С. Ф. Поповых, и некоторые другие [1, С. 90—96]. В результате рассмотрения этих документов относительно семьи Поповых у Верещагина сложился образ «скромных Богоявленских дьячков», и даже проживали они «в скромном домике» [1, С. 93, 96].
Столетие спустя Д. К. Уо. признал, что о жизни Семена Поповых «большинство фактов уже собрано в исследовании А. С. Верещагина» [2, С. 223]. Поэтому он использовал те же источники, заново интерпретируя их сведения. Большим шагом в разработке биографии и личности С. Ф. Поповых стало изучение и использование Уо сборника-конволюта, принадлежавшего Поповых (так называемого Анатолиевского сборника) [2, С. 223—261].
В отличие от Верещагина, Уо считает, что еще до избрания вятским бурмистром в 1700 г. Семен Поповых уже «был одним из видных и состоятельных граждан города» [2, С. 228]. Это видно из содержания сборника, где отложились копии документов и писем, приходивших в Вятскую провинциальную канцелярию. С большим основанием именно этого Семена Поповых Уо считает вятским бурмистром в 1700 и 1704 гг. [2, С. 228—229] (см. Примечание 1). В составе сборника сохранилось одно письмо 1714 г., адресованное «его милости Поповых» [2, С. 307—308]. «Его милость» – это почтительное обращение низшего к высшему [3, С. 155—156]. Таким образом, представление о Семене Поповых, как о бедном скромном дьячке, начало меняться.
Еще больше это положение стало укрепляться в связи с введением в научный оборот ранее неизвестных документов, некоторых купчих грамот конца XVII в. и переписи Хлыновского уезда 1710 г. А. С. Верещагин отметил, что в 1696 г. при сборе средств на строительство каменного Богоявленского собора Семен Поповых пожертвовал восемь рублей, «сумму по тогдашнему времени весьма значительную, выше которой жертвовали только немногие богатые люди» [1, С. 92]. Однако, он не задался вопросом, откуда у «скромного» дьячка могли быть такие деньги.
