Просьба строго не судить, так как рассказы были написаны в рекордные сроки из-за чудовищной нехватки времени.
Тем не менее, надеюсь, что тебе понравиться, дорогой читатель.
Ревущие стальные чудовища, несущие смерть с небес, наконец скрылись, растворившись во тьме, но так и не принесли городу, который покинула надежда, долгожданной тишины. Ритмичные звуки, вырывающиеся из нескольких работающих репродукторов и заполняющие опустелые улицы, лишь замедлились, погружая окрестности в бесконечный ледяной кошмар:
– Тик-так… тик-так…
На округу опустился гнетущий мрак, за исключением нескольких прожекторов, лучи которых плутали по небосводу, резко выделяясь в ночи.
Я отстранилась от окна, и вернула на место плотную ткань, которая заменяла висевшие некогда лёгкие занавески. Хорошенько её поправила, чтобы натопленные за день толики тепла оставались в комнате как можно дольше. Привычно хромая, тихонечко подошла к махонькой кроватке, в которой едва слышно сопела чумазая Лиза. Словно в первый раз любящий взгляд пробежался по её крохотному телу, закутанному в добрый десяток тряпок. И словно в первый раз душу обожгла грусть вперемешку с совестью, когда он остановился на снующих не выводимых вшах. Понимая, то это бессмысленно, я смахнула нескольких в сторону и получше закутала девочку. Вздохнув, тяжело опустилась на рядом стоящий стул.
Глаза, словно примагниченные, снова уставились на табурет, на котором одиноко лежал небольшой кусочек хлебушка, завернутый в старую газету. Не удержавшись от соблазна, я дрожащими руками открыла свёрток. На свет показалась чёрно-бурая краюха, из которой выглядывали опилки и прочие примеси, придающие ей горький привкус. Но, несмотря на это, я бы с удовольствием скушала сейчас целую буханку. Однако, вместо неё был лишь небольшой ломоть, грамм тридцать-сорок. Завтрак для Лизы.
Взяв самую маленькую крошечку, я завернула кусочек обратно в газету. Затем аккуратно положила грубый комочек себе в рот, но не торопясь его жевать, только посасывать. Пытаясь отстраниться от мыслей о еде, я в который раз оглядела нашу коморку. Напротив меня стояла вся в копоти буржуйка, которую мы с Лизой изредка баловали несколькими найденными деревяшками, ставшими по всему городу практически такими же ценными как хлеб. Единственное окно комнаты было хорошо законопачено всевозможными тряпками, которые со внутренней стороны удерживало одеяло, кое-как прибитое к стенам. На самих голых стенах оставались разводы обоев, которые некогда там висели…
