Не надо смотреть из космоса – оттуда не видно. Посмотри из окна электрички – уже кое-что можно заметить. А лучше выйди и оглядись. То, что вокруг, это и есть земля. Например, вон тот луг у ручья, полускрытого ивами.
Прежде – не на моей памяти – здесь была запруда и стояла мельница. Мельник, как положено, знался с водяными и лешими, оттого мука получалась тонкая, чистая, а хлеб из неё вкусный и сытный, долго не черствел, и даже отруби пахли сдобой. Крестьяне везли сюда на подводах зерно, а увозили муку, ржаную – с ближних полей, и пшеничную – с дальних, и у мельника всегда водились денежки.
В низинку выгоняли лошадей в ночное, а сразу за полем у ручья бабы садили капусту, и кочаны родились все плотные, гладкие, что твой арбуз. Когда на рассвете осеннего дня 1812 года лихой французский драгун в один скачок перемахнул ручей, полетели кочаны во все стороны из-под копыт его гнедого жеребца, а одна подкова сорвалась, упала и ушла в рыхлую огородную землю. Подкова эта спасла жизнь драгуну: пока искал кузнеца, да пока тот подковал коня, опоздал он в штаб с бумагой, а когда прибыл туда, то застал там панику, стоны раненых и умирающих – русское ядро угодило прямёхонько в лагерь, именно в штабную палатку. Chàir a canon, пу-у-шечное мясо…
Сто пятьдесят лет спустя здесь уже ни мельницы, ни запруды, и на много вёрст окрест, то есть километров, никто хлеба не сеет, не печёт, ни чёрного, ни белого – крестьян нет, и подвод нет, и коней нет, а от кузнецов одна фамилия осталась, да и полей, которые пахать, тоже нет. Вся земля поделена на квадратики по шесть соток и роздана городским – кому для выживания под огурцы и картошку, а кому для отдыха под шезлонг и железные заборы.
Но есть ещё луг у ручья, полускрытого ивами? Есть.
Но через двадцать лет, и его уже нет. От прежней маленькой Гео уцелела лишь счастливая подкова французского драгуна, её отрыл на капустной грядке старый дачник и прибил у крыльца.
Сказ о том, как сибирская сосна стала кедром ливанским
В старые добрые времена всякое дерево было в почёте. Это нынче всё из металла и пластика сооружают, а прежде всюду дерево применяли. Из липы ложки да плошки резали, а из лыка её лапти плели. На бересте грамоты писали, из неё же туески для ягод готовили, а из берёзовых прутьев вязали веники для бани. Осина хорошо на плетень шла, а из ивы знатные розги получались. Колоды дубовые пчелиному рою домом становились, а дубовые венцы царскому терему на постройку брали. Словом, каждому дереву своё назначение было.