Жил был на свете – Авдот
Красавец, силач, «полиглот»,
Стихи сочинял горячо,
Готовить любил суп «Харчо»
Не знал ни тревог, ни печалей,
Служил он, исправно в начале,
Но вскоре совсем занемог
«Харчо» не пошёл ему в прок
Бронхит подхватил на «Крещенье»
Стаканами ел он варенье,
Но чудо, увы, не пришло,
Он слёг, было тут не смешно,
В агонии парень метался,
Чуть с жизнью Авдот не расстался,
Но знАхарка, бабушка Фима,
Сумела сберечь от могилы,
И кризис тот все ж миновал,
Болезни, приблизив финал
Авдот, стал идти на поправку
Пил чай, и жевал чудо травку,
Старушке он всё говорил:
«Эх, бабка, не ты, я б загнил!»
А Фима ему отвечала:
«Да что, я не всё изучала,
Скажу – ка тебе мил дружок,
Есть дева, вот энто вот шок!
Красива, умна, горделива,
И лечит она особлИво,
На каждого – свой порошок,
Понятное дело, ешо б!
Она внучка той Василины,
О ком говорили былины,
Той знатной знахарки, старушки,
Которая, с внучкой в избушке,
Жила, аж, семнадцать годков,
Вон там, у зелёных прудков
Она свое горе лечила»
«А что же была за причина?» —
Авдот у неё вопрошал
«Злодей им один помешал,
Муж значит её – Василины,
Повёз во дворец осетрины,
Был знаааатный Егорка купец
И видный к тому же, шельмец!
Так вот, осетрины откушав,
И пару печёных ватрушек,
Царь выдал такой вот указ:
«Назначить Егора в сей час
Царёвым ей-ей казначеем,
А нынешнего, что б в «зашеи!»
(Прогнать он велел со двора)
Все в раз поддержали, ура!
Афимья, покашляв немного
Присела чуть подаль порога
– Устала касатик ведь я,
Хребет – чёй то жжёт у меня,
Ведь так вот всегда, постоянно,
Лечу всех вокруг беспрестанно,
А что в результате? Итог?
Сапожник я тот, без сапог!
Да ладно, попью зверобою,
Намажусь фруктовой икрою,
Поем лягушачий отвар,
Чтоб мой ревматизм не хворал
– Помочь можа, чем бабка Фима?
Нарвать лебеды аль крапивы?
– Спасибо сынок, лебеды,
Не надо покуда, кады,
Совсем уж мне худо придётся,
Тады, и заварим лебёдцы.
Авдот торопясь вопрошал:
«А что же с Егором то, а …м?»
– А что с им, он начал работать,
Казну охранять, ой, заботы,
Конечно, ему прибылО,
С народом дружил, и село,
Его ох, как сильно любило,
Всё друг перед дружкой хвалило,
И всё б ничего, казначей,
