Тусклые краски вечера. Теплый желтый свет. Терраса ресторана переполнена людьми. Скорее всего, это праздник или важное событие. Женщины в красивых коктейльных платьях, улыбаются друг другу. Рядом раскрасневшиеся от спиртного мужчины, без галстуков и с расстегнутыми верхними пуговками сорочек, пожимают руки. За их спинами вездесущие официанты в белоснежных рубашках неподвижно ждут пригласительного жеста, чтобы наполнить опустевшие бокалы гостей.
В пестром многолюдье выделяется одна пара: это мужчина и женщина, стоящие напротив сцены с музыкантами. Он обнял свою избранницу за талию, а она ласково прикоснулась к его по плечу. Лица женщины не видно, а вот мужчину можно рассмотреть: высокий, статный, смотрит куда-то вдаль, как будто хочет убедиться, что за ними никто не наблюдает.
На следующей фотографии снова они. Женщина, слегка запрокинув голову, широко улыбается, а мужчина, склонился к ее уху, и, кажется, что-то шепчет, опустив свою руку с талии, на бедро.
Третий снимок очень плохого качества. В полумраке стоит эта же пара, но уже в каком-то укромном уголке. Несмотря на размытость фотографии, на ней легко различимы и объятия, и страстный поцелуй.
Лёля могла бы позавидовать этим влюблённым – ведь такие чувства, такие эмоции она не испытывала уже давно – если бы не одно «но»: мужчина на снимке был ее мужем.
– Вот гад! – процедила Лёля сквозь зубы. Сердце забу́хало в груди, а в виски резко ударила кровь. Лёля не видела себя со стороны, но чувствовала, что лицо становится багровым. Резко отбросив одеяло, она вскочила с кровати и, сжимая мобильник с фотографиями в руке, уверенной походкой направилась в ванную.
Лёля шла к мужу. Она надвигалась на него, как тореадор на быка, размахивая перед собой шпагой-телефоном, чтобы пронзить изменника неопровержимыми уликами. Босые ноги так громко стучали по полу, что звук разносился по всей квартире. Из ванной послышалось шевеление, зашумела вода и раздался низкий мужской голос: «Детка, я уже выхожу! Вари кофе!».
«Дет-ка!» – скривив лицо, Лёля брезгливо передразнила мужа и замерла в нерешительности. Ей хотелось разбить эту проклятую дверь, запустить в изменника телефоном, кричать, топать, но она молчала. Казалось бы, что тут сложного – дерни дверь на себя и ворвись в ванную, требуя объяснений, но все слова куда-то разбежались из головы, возмущенный крик застрял в глубине горла. Лёля струсила. Устроить сейчас скандал – значило разрушить семью, быт, образ жизни, к которому она так привыкла… Нет, даже в эмоциональном порыве, такого она себе позволить не могла. Слишком много сил было вложено в этого мужчину. Решив все тщательно обдумать, пока муж, очень кстати, будет в командировке, Лёля пошла на кухню.
