В это время года всегда дует ветер. Желтые листья поднимаются в воздух и разлетаются повсюду, ну а он… осенью он всегда возвращается на ту же самую скамейку, которая стоит на том же самом кладбище, именно седьмого октября. Сегодня он надел свой самый дорогой костюм, который доставал лишь по важным праздникам. Белоснежно- белая рубашка, чёрный галстук с пиджаком, коричневое пальто из шелка и шляпа, которая прикрывала яркость огней большого города. Однако под всей этой дорогой одеждой был более ценный костюм, тот, что он придумал сам и носил почти тридцать лет. В отличие от других, которые заказывали свои «спецнаряды» у профессионалов, он смастерил его самостоятельно и своими руками заштопывал все дырки, появлявшиеся от сотни сражений.
– Сегодня очень серый день, – сказал пожилой мужчина в пальто, как по волшебству оказавшийся прямо перед скамейкой.
– Он не очень любил солнце, говорил, что слепит в полёте, – вежливо ответил мужчина на скамейке.
– Ну, ему было виднее, не все из нас умели летать.
– Да, очень немногие.
Мужчины крепко пожали друг другу руки и слегка приобнялись.
– Давно не виделись, Минотавр.
– Кажется, что прошла вечность, Исчезатель.
Они медленно прошли сквозь ряды надгробий, свернули направо и оказались у скромной могилки, за год на ней поросла густая трава, а могильный камень словно начал осыпаться. Двое мужчин аккуратно положили цветы и на несколько минут замолчали. Минотавр заметил, что у заборчика валялись пустые банки из-под пива.
– Несправедливо,– наконец произнёс Исчезатель, казалось, вымолвить это слово далось ему с невероятным трудом. – Он ушёл таким молодым.
– Слишком молодым, – согласился Минотавр.
– И не отомщенным.
– Ты все не можешь смириться?
– Смириться? – Исчезатель снял шляпу и указал на надгробие. – Как можно смириться после такого?
– Наша работа – рискованная, мы знали, на что шли, – Минотавр заметил, что на лице его старого приятеля появились множественные шрамы, похожие на ожоги. – Ты снова используешь способности? Забыл, что врачи говорят? Помнишь про свое сердце?
Исчезатель отмахнулся рукой от друга и вновь уставился на надгробие. Он долго смотрел на камень, не отрывая взгляда, и все время хмурил брови.
– Так не должно быть, мы должны были стареть в роскоши и уважении, а не так вот.
– Времена изменились, дружище.
