Конец света.
За окном ярко полыхнула молния. Вика только успела ахнуть, как весь дом содрогнулся от удара грома.
Девушка выглянула в окно. Над деревней распростёрлась огромная туча, погрузив всю округу в сумеречное затишье. Следующая трескучая вспышка и, не дожидаясь сотрясения неба, на землю посыпался горох первых редких капель.
– Ну здрасьте, приехала в деревню, – фыркнула Вика и принялась разбирать сумки.
Всего пять минут назад они: мама, папа, Вика и братец, запыхавшиеся, ввалились на кухню, прямо в объятия не на шутку встревоженной бабушки.
– Успели, Слава Богу! – перекрестилась она, и крепко прижала к себе Валерку, младшего Викиного брата.
– Мы прям бежали! Там молнии в землю бьют! А на вышках огни зелёные, – затараторил восьмилетний пацан, с хитрой улыбкой, едва переведя дух и прижавшись щекой к знакомому бабушкиному фартуку.
На деревню надвигался мощный грозовой фронт. Подгонял незадачливых путников, что только успели сойти с рейсового автобуса, как над лесом загрохотало. Молнии, словно в фильме-катастрофе, без конца прошивали тёмно-сиреневое полотно. А огромный, серый вал шёл так низко, что задевал рожки опор высоковольтной линии на Северном холме, и от них с жутким потрескиванием сыпались крупные, зеленоватые искры.
Папа несмешно пошутил про конец света. Но Валька только отмахнулся. Под Новый Год они с одноклассниками так ждали компьютерный апокалипсис из-за «нулевой» даты, что разочаровались в принципе. Ведь ни один компьютер пока не свихнулся, а на дворе уже стоял июнь двухтысячного года. Нормальный такой, грозовой июнь. Только вот жалко, что успели домой до грозы. Может, хоть ураган начнётся?
– Вот беда, дедушка сегодня на дальнем выпасе, там шалаш-то старый, – сетовала бабушка.
– А я бы с удовольствием в шалаше с дедом грозу переждал! Можно я к нему побегу?
– Валера! Никаких шалашей, – вмешалась мама, выкладывая на стол продукты из огромной сумки, – это очень опасно.
– Гроза – это очень интересно! И в шалаши молнии не попадают. Они же низкие. Ну можно?
– Исключено, – спокойно сказал отец и Валька сник. Спорить с папой могла только мама. Но это случалось редко.
Вика потирала покрытые мурашками плечи и неодобрительно смотрела на брата. И хоть в почти семнадцать лет стыдно бояться молний, но и радоваться тоже нечему. Грозу можно любить только в городе, когда сидишь под защитой бетонных стен и смотришь из окна на яростные схватки ветра и деревьев, облаков пыли и завесы дождя. А предстоящая буря снаружи маленького деревенского домика никакого восторга не вызывала.
