Приятно общаться с теми людьми, про которых окружающие говорят, что им по жизни везет. Пообщаешься с такими везунчиками и как бы сама заряжаешься бодростью и какой-то необъяснимой радостью. Вроде бы ничего в твоей собственной жизни и не переменилось, а все равно невольно думаешь, раз есть на свете люди, которым выпало везение, может быть, и мне тоже когда-нибудь да повезет.
Вот только некоторые просто порадуются в душе за своих близких, за их удачливость, а другие лишь позавидуют чужому счастью. И знают, что этим самим себе же хуже делают, а перестать все равно не могут.
Именно таким завистливым человечком был Егорка. Не мог он равнодушно смотреть на тех, кто жил лучше его. А по правде сказать, очень многие жили лучше. Так что страдал Егорка почти ежечасно и даже ежеминутно. Любой успех его знакомых приводил его в состояние тихого бешенства.
– Ну почему не я?! – шептал он самому себе, слушая рассказ приятеля, получившего повышение по службе, и кусая при этом губы от зависти.
– Ну почему не мне? – бормотал он едва не в слезах, услышав о наследстве, доставшемся его двоюродному брату.
– Ну почему не меня? – страдал он, когда одна из его девушек внезапно предпочла ему другого мужчину.
И неважно, что девушка эта Егору уже давно надоела и он сам подумывал о том, как бы от нее половчей избавиться. И повышение по службе вместо своего приятеля он бы не смог никогда в жизни получить, потому что тот был социологом, а Егор подвизался совсем в другой сфере. Да и до упомянутого наследства перед ним стояла череда куда более близких покойному родственников. Все равно Егорка безмерно страдал и чувствовал себя обделенным.
Наверное, Егорке следовало бы не так сильно зацикливаться на успехах других, а повнимательней присмотреться к своей собственной жизни, и это, возможно, позволило бы ему достичь процветания и благополучия. Но Егорка был ленив, думал лишь о самом себе, величайшее в жизни счастье видел в том, чтобы целыми днями бить баклуши, гулять, веселиться, и чтобы источник финансирования находился под рукой и никогда бы не пересыхал.
О том, что истинную сладость отдыха может познать лишь хорошо поработавший человек, Егорка не задумывался. Ему сладок был любой вид отдыха, любое безделье годилось для него. Школу он окончил с грехом пополам. Музыкальное училище вскоре бросил, потому что оказалось, что там тоже нужно учиться и сразу на сцену его никто не пустит. Затем какое-то время Егорка жил за счет своих родителей, весьма ловко дурача их тем, что скоро снова пойдет учиться, а пока будет усердно готовиться к поступлению.
