Орск, наши дни
К сталинской двухэтажке, в которой располагался психологический кабинет Купцова, Аня шагала довольно бодро. Теть Людины внушения и чашка кофе со столовой ложкой бальзама не прошли зря. Вдруг показалось, что можно как-то снова наладить жизнь, ощутить, что все не бесполезно. Но когда Аня была почти у цели: поднялась на крыльцо и поднесла палец к звонку, ею вновь овладели боль и апатия.
Нет, ну зачем ей психолог? Он не вернет маму.
Силы тут же покинули Аню, и она уселась прямо на ступеньку. Привалилась к перилам, закрыла глаза. Ее ресницы мгновенно засыпали снежинки: начало апреля в очередной раз выдалось морозным и снежным. Аня почти сразу замерзла, но все равно сидела не двигаясь. Ей снова ничего не хотелось: ни к психологу, ни домой. Она не то задремала, не то впала в прострацию: мысли исчезли, а усталость и тоска стали почти переносимыми.
Кто-то тронул ее за плечо:
– Дочка, тебе плохо?
Аня вздрогнула и открыла глаза: перед ней стояла крохотная старушка в белом пуховом платке и валенках. Смотрела участливо.
– Сердце прихватило, или голова закружилась? – попыталась угадать бабуля, и глаза ее полыхнули тревогой.
– Нет, со мной все нормально, – замотала головой Аня, надеясь, что женщина сразу пойдет своей дорогой.
В последнее время ей ни с кем не хотелось разговаривать.
Бабуля не сдвинулась с места. Стянула с руки варежку, поправила платок:
– Ждешь кого-то?
– Да, жду, – пробормотала Аня, ощущая легкое раздражение. – Жду, когда откроется, – она кивнула на вывеску психологического кабинета.
– А ты звонила? – спросила старушка, поворачиваясь к двери.
– Звонила.
– Может, просто не слышат? – бабуля взлетела по ступеням и несколько раз до упора вдавила кнопку звонка, а потом, даже и пары секунд не выждав, требовательно затарабанила в дверь кулаком.
Аня, не ожидавшая такого поворота событий, вскочила как ошпаренная. Дверь почти сразу распахнулась, и на пороге показался красивый молодой мужчина в большущих очках с квадратными стеклами.
– Ну, что я говорила?! – радостно завопила старушка. – Просто не слыхал звонка.
Она натянула обратно пушистую варежку и показала мужчине в очках на девушку:
– Совсем заморозил девчонку, окаянный. Гляди, она уже инеем покрылась.
Мужчина перевел вопросительный взгляд на Аню.
– Я Анна Багинян, – сердито буркнула она, смиряясь с судьбой. – Мне назначено на двенадцать.
