Лёва лежал на небольшом полотенце, раскинув руки, и рассматривал облака. Тёплый ветер приятно обдувал лицо, а трава щекотала пятки. В детском саду это называлось «принимать воздушные ванны». Как ванна может быть воздушной? Лёва точно знал, что в ванну наливают воду. А тут дети лежат, как огурцы на грядках, и переворачиваются по команде медсестры Янины Станиславовны.
– Повернулись на живот! – скомандовала она. – Вот вернётесь домой в Минск, родители увидят, какие вы загорелые и здоровые!
На животе лежать куда интересней. Можно играть с машинкой, которую папа подарил. Ни у кого нет такой быстрой машины!
– Эй, Лёвка, смотри, чего у меня есть, – прошептал Генка и показал Лёве свисток. – Давай меняться!
Лёва взял в руки металлический цилиндрик, покрутил, понюхал. Свисток был что надо – большой, блестящий, с дужкой на одном конце и горошиной, выглядывавшей в узком окошечке. Он был совсем настоящий. Как у судьи на футбольном матче. Но машинку было жалко.
– Зачем он мне? – Лёва сделал равнодушное лицо.
– Как зачем? Ночью будешь свистеть, если потеряешься. Правда-правда!
– А тут ночи нет! Как мы с садиком на дачу приехали, так и нет ночи!
– Почему же нам говорят: «Спокойной ночи», когда спать укладывают? А? – не отступал Генка. – Значит, ночь есть!
– Нет, – стоял на своём Лёва. – Когда мы ложимся спать – за окном светло, когда просыпаемся опять светло. Темноты нет – значит, и ночи нет.
– А ты у Нинвасильны спроси! Ночь всегда есть!
Услышав громкий спор, к мальчикам подошла воспитательница – высокая, полная, с неизменной улыбкой на лице и добрыми карими глазами.
– Вы чего расшумелись?
– Нинвасильна, ну скажите вы ему, что ночь есть, – заканючил Генка. – А то он говорит: раз светло, то и ночи нет.
– Эх вы, спорщики! – засмеялась воспитательница, поправляя тугой пучок волос на затылке. – Ночи летом короткие. Вот вы их и не замечаете. А сегодня двадцать второе июня, самый длинный день. Всё! Всем подъём, обедать пора!
Дети быстро натянули майки и сандалии. Они уже давно принюхивались к запахам борща и пирогов, доносившимся с кухни. В столовую никто не хотел опоздать. Борщ и каша, конечно, не радовали. А вот молоко с плюшкой – что может быть вкуснее?
