Снег потихоньку заваливал город. Щедро, важно и никуда не спеша, большими белыми хлопьями ложился он на улицы, дома, перекрестки, мосты и деревья. Покрывал сплошным белым пухом пустые дворы и скверы, скамейки и панели, изредка лишь, особой своею милостью, дозволяя какому-нибудь пятну недолго почернеться среди себя, а затем, раздумав, и его укрывал под собой.
Снег, снег безгранично царствовал в городе, падал, падал и засыпал потихоньку собою все, что только ни попадалось ему по пути.
Александр Иванович сидел на своей кухне и смотрел в окно.
«Бывает же такое…» – подумал он и обмакнул перо в чернильницу.
– Странно… – сказал он громко вслух, глядя рассеянно на сползающую черную каплю.
За окном медленно, медленно, выхваченный из темноты фонарным светом, падал снег, пролетал мимо его окна, мельком смотрел на Александра Ивановича и падал дальше вниз.
Александр Иванович повел в воздухе своим длинным тонким носом и снова обмакнул перо в чернила. Дождавшись, когда капля скатится, он, удовлетворенно улыбнувшись, раскинул руки и откинулся в кресло. Как это ни странно, но тем не менее все было очень похоже…
Он тут же вскочил со старого своего, изгрызенного неизвестными мышами кресла и неожиданно предложил:
– Пойдем-ка лучше погуляем!
И так как в этот момент, в силу некоторых обстоятельств, в комнате никого, кроме самого Александра Ивановича, не было, то он допил чай, надел шарф, пальто и перчатки, загасил свечу и вышел из дому.
Было уже поздно, прохожие попадались редко, и он шел по улице почти один, отбрасывая на разноцветный снег неровные, то забегающие вперед, то остающиеся позади, как того желали уличные фонари, длинные и короткие, серые и черные тени.
Ветра не было совсем, и сверху падали теплые пушистые хлопья снега. Снег этот скрипел под ногами и оседал сугробами на плечах.
Миновав вывеску закрытого на ночь хлебного магазина с нарисованным калачом, закрытую же аптеку со змеей и парикмахерскую с изящно завитыми женскими головками, он вышел на небольшую, зажатую меж высоких домов площадь, ярко освещенную, со множеством горящих витрин и фонарей и отходящими от нее засыпанными снегом и оттого потерявшими всякие углы улочками.
