Жили были две сестры. Старшую сестру звали Лоля, а младшую – Лалина. У них были папа и мама, бабушки и дедушки. И все они очень любили сестричек, потому что Лоля и Лалина были хорошими девочками, послушными и никогда не капризничали. И только одно огорчало – сёстры не любили делиться друг с другом своими игрушками, карандашами или самокатами. Они часто спорили: «Не бери, это мой самокат», «Не трогай мои карандаши», «Это мой плюшевый мишка, он всегда спит только со мной». Родителям и бабушке с дедушкой это очень не нравилось.
У сестричек было много игрушек и развлечений. Летом они катались на велосипедах и самокатах, зимой – на санках.
Но в их городе, на окраине, были очень интересные высокие горы! Целых три. Зимой туда приезжало много детей кататься на санках. Всем нравилось, что горы высокие и с них можно мчаться на очень большой скорости.
Первая гора большая, вторая – ещё больше, а третья была самой большой, а ещё на ней были крутые повороты. Но на третью, самую сложную гору детей пускали не сразу, вначале нужно было научиться спускаться с первых двух.
Сестрички слышали про эти замечательные горы от друзей и подружек, которым посчастливилось покататься на них. И все они восхищались, особенно третьей горой, при спуске с которой кажется, что не катишься на санках, а летишь словно птица.
И только сосед по дачному участку Митя Колбаскин говорил, что ничего интересного в этих горах нет, он тоже катался на них, и ему совсем не понравилось. Есть более приятные занятия, например, поспать или покушать. Всем детям это казалось странным до тех пор, пока Нинка Скворцова не рассказала, в чём дело. Оказывается, она видела, как Митя при спуске с первой горы побоялся набрать скорость, он постоянно притормаживал, опуская ноги в снег. А ещё Нинка сказала, что старший инструктор, видя это, не допустил Митю до более сложной второй горы, и тем более до третьей.
«Ха-ха-ха-ха, – в ответ засмеялся Митя. – Да я тебя вчера на самой высокой, третьей горе обогнал. И не только тебя, но и всех, кто там был, даже птицы не могли угнаться за мной!» У Нинки от удивления округлились глаза: «Ну ты и врун, Митька, как ты мог меня вчера обогнать, если вчера я весь день дома была!».