Размешиваю сахар в чашке и замечаю, что пальцы едва заметно подрагивают.
Это все от предвкушения.
Сегодня, 1 сентября, начинается моя ординатура. Для выпускницы Сеченовского университета, мечтающей стать хирургом, это долгожданный день, ведь теперь я буду почти врачом.
Я купила себе настоящие кроксы, модный халат и уже сплю и вижу, как получу своего первого пациента. То, что это скоро случится, уверена. Я все лето штудировала лекции и труды ведущих научных сотрудников клиники и кафедры, чтобы доказать всем, кто будет смотреть на меня свысока, что я не зря получила бюджетное место.
– Аня!
Поднимаю глаза на Елену Викторовну, жену отца, и она продолжает:
– У тебя каша скоро остынет. Хватит мечтать.
Вежливо улыбаюсь и, оставив чайную ложку, беру столовую.
– Все-таки не понимаю, почему ты остановилась на хирургии, – хмурясь, бубнит отец. – Женщина в терапии – это понятно, но женщина в хирургии…
Залипаю на каше и молчу. Все, что у меня осталось от Матвея – только воспоминания, браслет с планетами и его мечта. Но признаваться, что я решила выбрать эту специализацию в память о человеке, который, однажды проникнув в мое сердце, там так и остался, не могу. Отец не поймет этого. Два первых месяца до начала учебы, что я провела в Москве, были, наверно, самыми страшными в его жизни, потому как я почти не ела, лежала и смотрела в потолок отсутствующим взглядом. Думаю, всю семью Ерохиных он тогда возненавидел.
Проглатываю свои мысли вместе с застрявшей в горле кашей и запиваю воспоминания чаем. Я редко позволяю им выбираться наружу, потому как они съедают меня изнутри, выжигают энергию, а мне надо жить и идти к своей цели.
– Пап, врач – существо бесполое, – выдаю одну из фраз, которыми отстаивала право поступать на кафедру хирургии.
Волнение дребезжит в моем голосе и выдает меня, но все, видимо, воспринимают его как следствие неодобрения семьи.
– Зачем тебе это надо? – не унимается он. – Ты понимаешь, что у тебя с такой работой не будет семьи?!
Опять молчу. Заявить, что я ее и не планирую, кажется жестоким, и я пытаюсь выкрутиться, используя еще одну фразу из основных своих защитных тезисов:
