© Офицерова И., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
В 68 году нашей эры враждующие демоны Янус и Бел заключают пятидневное пари за душу смертной рабыни. Но ни один из них не знает, что Кассия невосприимчива к демоническим силам и что ее внедрили в императорский дворец с целью положить конец преступлениям бессовестного Януса.
Пока Бел без памяти влюбляется в Кассию, Янус делает все возможное, чтобы остановить своего заклятого врага. В конце концов он проклинает душу Кассии запрещенной магией крови. Бел тоже пускает в ход все средства, чтобы все-таки выиграть спор, и даже приказывает выковать магический кинжал, который силой отнимает душу у Кассии – с его точки зрения, это более милосердная участь, чем отдать ее во власть разъяренного Януса. Но все случается иначе…
В финальной битве тяжело раненной Кассии удается самой остановить Януса, завещав ему свою душу и тем самым лишив демона сил. Затем Бел хочет спасти от смерти любовь всей своей жизни, однако из-за ее иммунитета у него связаны руки. Единственный оставшийся у него вариант – это временно заключить душу Кассии в магическом медном кинжале, пока не исцелится ее тело.
От отчаяния и любви Бел игнорирует последнее желание Кассии дать ей умереть и пронзает ее клинком. Но план Бела не срабатывает, потому что заточение души Кассии попутно освобождает Януса от проклятия на крови. Он крадет кинжал и прячет его от Бела. Даже после пленения Януса и вынесения ему приговора кинжал с душой Кассии найти не удается.
Начинаются поиски, не прекращающиеся две тысячи лет, потому что Бел никогда не терял надежду снова обрести свою Кассию. Лишь после того, как похищающий души кинжал всплывает и разрушается после сражения с королевой ведьм Марой, душа Кассии наконец обретает свободу. Однако мощный выброс энергии сотен вырвавшихся душ разрушает Тихий омут – тюрьму праймусов. И до сих пор не все узники пойманы.
Белиал
И Рим не сразу рушился
Полная луна превращала ночной Тибр в прекрасный поток сверкающих волн. Неописуемую романтичность реки я воспринимал как издевку.
– Ненавижу этот город, – пробормотал я, заставив себя перевести взгляд на фабричный цех, к которому привел нас наш след.
