В 5 лет я уже был сущим наказанием семьи. Рецидивистом. Упорным отрицалой. Выгнанным из детсада за гонор и половые излишества. Семья выла. Оставлять меня было не с кем-все разбегались. Бабка на порог не пускала. Это после того, как я ей рейтузы наперчил. Ну, полез в шкаф, там склад подштанников с начесом. Взял перечницу и изнутри белью остроты добавил. Флегматичная и томная Суламифь Евсеевна, как переоделась в чистое, такую джигу-дрыгу отжарила-хоть в клипе снимай.
«Крепкая рука», о которой страстно мечтали близкие, появилась, откуда и не ждали. Маманя моя вела в Севастополе литобъединение. Ну, такой аналог ЖЖ доинтернетной эпохи. Сборище графоманов. Среди непризнанных гениев и городских сумасшедших (основной аудитории подобных собраний) неожиданно затесался КГБшник Круглов. Потянуло кота на блядки, служивого – на прекрасное. Как выяснилось потом, у него были для этого довольно невеселые обстоятельства, но кто ж тогда об том знал. Потому пенетерация в их теплый куток представителя органов была воспринята творческими интеллигентами предсказуемо остро. С пиздахаханьками и смехуечками. Круглов, внешне собой напоминающий дубовый шкаф, только добавил тем для подначек. Во-первых, он с порога отрапортовал, что ныне он не майор, а поэт. Народ полег. Ползая в проходах в слезах. Литературные негодяи припомнили рассказ Пантелеева о юном вертухае. «Честное слово», вроде. И заключили, что с поста поэта может снять военный в чине не ниже майора. Или снайпер. Круглова этим было не пронять. Для него мнение штафирок мало значило. Взойдя на трибуну, майор с пролетарской прямотой рубанул, что каждый поэт должен решить для себя одну задачу: под кого писать? Под Пушкина или под Маяковского? Сказал-как, отрезал. Интеллигенты, опять завывая, попадали под стулья. Моя маман, с трудом владея собой, среди толпы смятенной, смиренно заметила, что.
– Писать, Круглов, надо под себя.
Потом сделала округлый жест обеими руками, как бы пытаясь обнять невидимый столб.
– И закапывать. Написанное. Под собой. Поглубже.
С литературного диспута публика расползалась, держась за животы, хрипя и кашляя. Дома маменька поделилась с папенькой веселой новостью.