С Николаем Морозовым я вплотную познакомился в ходе тренерского совета в Управлении футбола Спорткомитета СССР. Естественно, я и раньше знал, кто такой Морозов, был знаком и с его работой – в сборной, в клубах, но лично общаться не приходилось.
А тогда мы с Сергеем Мосягиным готовили сборную юниоров к чемпионату мира 1979 года, и я отчитывался о ходе подготовки перед тренерским советом Федерации футбола СССР. Морозов в ту пору находился уже на административной работе и в наших краях был редким гостем, а если участвовал в каком-либо совещании, то чаще всего молчал, мне казалось, даже стеснялся высказывать свое мнение. Но на этот раз он в один из моментов взял слово, раскритиковал систему наших сборов, считая, что они должны быть реже, но продолжительнее. Удивила резкость его суждений, выражений, ранее характерная лишь для уважаемого всеми нами Виктора Маслова. Николай Петрович излагал свои мысли чуть ли не в приказном порядке, что, как оказалось впоследствии, было для него характерным.
Мы, молодые в то время тренеры, смотрели на Морозова как на крупную величину в футболе – все-таки выиграть 4-е место на чемпионате мира дано не каждому. И он это осознавал, заслуги свои ощущал, уважение принимал как должное, видом был суров, при встрече с ним любой сразу понимал: такой своего не отдаст.
Предшественники Николая Петровича в сборной Борис Аркадьев, Гавриил Качалин, Константин Бесков придерживались базового принципа ее комплектования – на основе одного какого-то сильнейшего клуба. Морозов эту практику порушил, и я вспоминаю, сколько было жарких дискуссий специалистов по поводу его решения. Невероятно трудно добиться единообразия в игре команды, в которую привлекаются футболисты из 10 клубов, играющих в разной манере, привыкших к определенным партнерам. Но Морозов проявил характер, настоял на своем, сложностей не испугался, и его сборная сыграла, выдала результат, который не превзойден отечественными тренерами и спустя более чем полвека.
Несмотря на взятие такой престижной высоты, я бы не причислил Николая Петровича к категории тренеров-учителей, тренеров-наставников. Скорее он успешный тренер-организатор. К разряду имен для мавзолея – Аркадьева, Якушина, Маслова, Бескова, Лобановского – его не отнесешь. Не скажу, что элита его отталкивала, он сам не пытался стать своим в этой компании, не стремился к сближению с признанными тренерами-интеллектуалами. У каждого из этих больших авторитетов была своя не только тренерская, но и человеческая изюминка в общении: Якушин – всегда с прищуром, с хитринкой, с иронией, с улыбкой, Маслов вечно бурчит, рубит правду-матку невзирая на лица, но тоже с улыбкой, как-то все по-доброму…
