Коренные и некоренные каторжане
К 1970 году на острове Сахалин проживало 615700 человек, в Александровск-Сахалинской области – 35000, а в поселке Мгачи – 6000.
Сахалин – это такое место, куда постоянно кто-то приезжает и уезжает. Наемники работают месяц, два, полгода, пять лет, десять и уезжают обратно. Поэтому Сахалин их глазами – это перевал база, вечный поезд, караван-сарай. Но есть и такие, кто остаётся тут навсегда. И тогда в их глазах остров постепенно превращается в родину, ту самую, самую-пресамую, родную и близкую. А о своей прошлой жизни они забывают навсегда. Вот спросишь их:
– Ты, друг, откуда?
А он и не помнит:
– Так местный я, свой! Вы чё, ребята?
Но есть ещё и те, кто родился на острове. Их называют аборигенами (независимо от национальности) и их уже большинство. Вот им то Сахалин не кажется караван-сараем, для них это статичная территория окруженная колючей проволокой, то есть водой. И они точно знают, что тут рождённый, здесь и должен умереть. А те недосахалинцы, которые рискнули покинуть островную зону навсегда, умирают в страшных муках где-то далеко-далеко в Краснодарском крае или того хуже – в Калининграде. Ну такова участь всех предателей, не будем об этом.
Бабушка и мама
Деревня Поконь, близ города Клинцы – голодна Брянщина. Кулацкий сын поляк Красновский снарядил резвую тройку и помчался по ближайшим деревням – подыскивать себе невесту. И нашёл он себе девку сугубо русскую. Родили они дочь – Варвару красу, длинну русую косу. А как Варварушка заневестилась, так и жених ей нашёлся – Колька из древнего рода Горыня. Тем самым наши поляки окончательно обрусели и успокоились. Варвара и Николай Горыня нарожали трёх детей. Одна из них была мамка автора – Горыня Валентина Николаевна (1941 года рождения).
А когда началась война. Николая Горыню забрали на фронт. Выдали ему форму, ружьё, отправили в первый бой и приказали:
– Беги!
Ну он и побежал. Вскоре упал. Над ним склонился друг Степан:
– Николай, что с тобой, давай помогу!
Но тут в спину Степана глухо ударили, и командир грозно прорычал:
– Беги, не останавливайся! Без тебя подберут.
Больше Стёпа не увидел дружка Колю ни живым, ни мёртвым. Обидно. Да. Погиб солдат не сделав ни единого выстрела.
А теперь перенесемся на 16 лет вперёд в Брянский железнодорожный вокзал – в могучий кипящий муравейник, где народу тьма-тьмущая. На тюках сидит закутанный в старушечьи платки скелетик.
