Что-то вроде пролога
Посреди сцены длинный высокий стол, покрытый зеленым сукном. За ним кресло с высокой спинкой. Еще три маленьких столика со стульями: один перед большим столом, на авансцене, два по бокам. В глубине сцены статуя Фемиды. Глаза у нее завязаны, в одной руке пачка денег, в другой весы, одна чаша которых висит на оборвавшейся с одной стороны цепочке, а другой вообще нет. Слева от Фемиды – клетка, а в клетке скамья подсудимых. В верхней части сцены портреты людей, нам пока незнакомых. Рабочие сцены суетятся, поправляя практически уже расставленную мебель, и не обращая внимания на священника, который ходит следом за ними с ведерком и кропилом. Окунает кропило в ведерко, окропляет все предметы, бормочет подходящие слова почти неслышно.
Священник. Создателю и Содетелю человеческаго рода, Дателю благодати духовныя, Подателю вечнаго спасения, Сам, Господи, пошли Духа Твоего Святаго с вышним благословением на обитель сию, яко да вооружена силою небеснаго заступления хотящим ея употребляти, помощна будет к телесному спасению и заступлению и помощи, о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.
На сцену выходит бард с гитарой. Протягивает купюру священнику, тот молча берет и уходит.
Бард(говорит тихим, домашним, совершенно нетеатральным голосом, в промежутке между фразами настраивая гитару). Кажется, они еще не готовы. Я имею в виду исполнителей. У них даже еще, по-моему, и окончательный текст недоработан. Это вот современное искусство. Все делается наспех, небрежно. Сцену освятили, зрители собрались, а они там все еще текст дописывают, сюжет подправляют, не понимая того, что он все равно приведет их к тому же финалу. Ну, ладно. Я вам пока что-нибудь спою. (Поет).
Течет река издалека,
Все ширясь и полнея.
Течет река, и облака
Качаются над нею…
И отраженный небосвод
Поблескивает тускло.
Вот так и жизнь мою несет
Извилистое русло.
Во время пения где-то, сначала далеко, а потом все ближе, ближе слышатся прерывистые и тревожные звуки сирены то ли скорой помощи, то ли пожарной машины, то ли полиции. По мере того, как звуки усиливаются, бард поет все громче и громче, стараясь их перекрыть.