Введение
Человек – существо мыслящее и рефлексирующее. Ему недостаточно просто иметь пищу и питьё, жилище и одежду, а также делать ещё кое-что, как мудро замечали К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии». Рано или поздно он неизбежно задаётся вопросом: ради чего всё это? Зачем я живу, дышу, переустраиваю Землю, ращу детей? Для чего эта суета сует, если однажды меня не станет, а мои тщетные жалкие трепыхания бесследно канут в неизмеримой безграничной толще пространства и времени?
В попытках разрешить данную проблему, некоторые приравнивают человека к насекомому, орбита существования которого заранее жёстко предопределена средой обитания. Древнегреческий философ Эпикур и его последователи гедонисты, по существу не оспаривая данного тезиса, полагают, что при всём при том человек создан для изысканного наслаждения. Отчасти их позиция афористично выражена в словах вечно пресмыкающегося Ужа в рассказе М. Горького «Песня о Соколе»: «Рождённый ползать – летать не может!».
С ними категорически не согласен Емельян Пугачёв, который в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» говорит, делая выбор между прозябанием ворона и дерзанием орла: «…нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!».
Небезызвестный российский писатель А.Битов и вовсе настаивал на том, что искомый смысл недоступен, ведь для людей «диапазон божьего благословления от недоумения до конечного недоумения»1. Ему вторят и мистики, заявляющие, что предназначение человечества однозначно объяснить невозможно, поскольку мир зависим от действия неких сверхъестественных сил.
Зато великий античный мыслитель Аристотель полагал, что целью всех человеческих поступков является счастье, которое состоит в осуществлении сущности человека, заключающейся в мышлении и познании.
К. Циолковского подобная созерцательность не устраивала, и он считал, что мы движемся к будущему, состоящему в экспансии в космос и заселении вселенной.
А вот религиозные деятели христианского толка проповедуют то, что дети Божьи в бесконечной перспективе придут к постижению Бога и слиянию с ним. Фома Аквинский формулировал это так: «Бог по своей сущности является счастьем, которое не принадлежит ничему иному». И далее продолжал, что каждый может быть счастлив только в той мере, в какой он приближается к Богу, т. е. к Тому, Кто сам по себе есть Счастье
