Только мысль о необходимости сохранить собственное достоинство заставляет меня идти по коридору спокойно. Она и желание успокоиться прежде, чем я увижу своенравного поганца.
И всё же очевидно, что моё лицо, моя аура и резкие движения выдают настоящие эмоции. Я в бешенстве.
Из страха получить проклятие за чужой проступок все встреченные слуги падают на одно колено, склоняя головы и молясь, чтоб я их не увидела. Но разве можно не заметить человека в узком, наполненном светом коридоре родового замка? Да я замечу замену одного камня в самом темном углу, что уж говорить о мешающихся под ногами людишках.
Позади меня по коридору идут гвардейцы короля. Можно подумать, эти закованные в железо обрюзгшие рыцарьки способны защитить меня при необходимости. Но если его величеству так спокойнее, то пусть эти несчастные потеют и проклинают судьбу, таскаясь за мной в доспехах. Мне нравится их мучать. После окончания войны трех Слияний им всё равно не нашлось иного применения…
Я прохожу сквозь дверь и сразу накладываю на неё магическую печать, чтобы нам не мешали. Гвардейцы недовольно бряцают своей железной шкуркой, но зайти сюда они не смогут, пока я не разрешу.
Чейз сидит, развалившись на стуле. Темно-синяя рубашка выбилась из штанов, серебряные волосы сальными прядями свисают на красивое лицо. В его руках золотой кубок с вином, итанийским судя по смраду в комнате.
Я зла настолько, что готова придушить его прямо сейчас. Но выдерживаю голос ровным, сухим:
– Ты не пришёл.
– И больше не приду, – его интонации плывут. Уверенность тона смазывается ватностью языка, взгляд не фокусируется.
Животное…
Мои шаги отмечаются стуком каблуков по каменному полу. В попытке затащить Чейза к себе велела убрать из комнаты все ковры и гобелены. Не хочет греть меня ночью, пусть мёрзнет сам.
Касаюсь его головы, веду длинные пальцы ото лба назад, путаясь в нечесаных несколько дней волосах. Чейз морщится. То ли от того, что я болезненно сжимаю пряди в кулак на затылке, то ли от того, что опьянения больше нет и ему снова придётся заливаться этим дешёвым пойлом.
– Не придёшь? – мягко мурлыкаю, склонившись к уху и резко дёргаю его голову назад: – А не много ли ты себе позволяешь, паршивец? – выпрямляюсь, заглядывая в темно-фиолетовые, почти чёрные глаза. – У нас договор…
