Москва. Девятнадцатый год метеоритного дождя
Прогремела автоматная очередь. Одна, вторая… Ночь огласилась истошными воплями. В темноте на стенах гостиной заплясали отблески языков пламени – на улице что-то жарко пылало. Скользкая от пота рука Вадима Юрьевича Пахомова до боли сжала рукоять пистолета. В дверях появился Раф, кинетик из охраны министра.
– Вадим Юрьевич, надо уходить! Долго мы их не удержим. Зик поджег парочку машин, это притормозит толпу, но вы же знаете – главная опасность не в них.
Пахомов отрывисто кивнул и закинул на спину стоявший на стуле рюкзак с самым необходимым. За окном в очередной раз полыхнуло, и ударил автомат. Министр и Раф выскочили в коридор.
– Таня, Маша! – Пахомов позвал жену с дочерью раньше, чем кинетик успел его остановить.
Две смутные тени мелькнули в дверном проеме, ведущем на лестницу. Мужские тени. Враги? Первая из фигур полетела вниз по ступенькам от кинетического удара Рафа. А секундой позже изо рта, глаз и носа охранника министра хлынула кровь – пневматик взорвал его легкие. Это уже не обезумевшая толпа, а Измененные, что в разы серьезнее. Пахомов выстрелил навскидку, потом еще раз и попал – пневматик сложился пополам и рухнул на пол, но уже через пару секунд министра охватила странная слабость, пистолет выпал из разжавшихся пальцев, и Вадим Юрьевич медленно сполз по стене.
«Пьющий жизнь», – мелькнула полная отчаяния мысль, и практически тут же в дверном проеме появилась темная фигура Измененного. Он сделал шаг вперед и… вспыхнул, словно чучело Масленицы на проводах зимы. Отчаяние сменилось облегчением: «Зик!» Да, в живой факел врага превратил именно он – пиромант второй ступени, предоставленный министру Посвященным. Зик подбежал к Пахомову и помог ему подняться.
– Таня… Маша… – с трудом выдавил Вадим Юрьевич. – Где они?
– Здесь, – прозвучал с противоположной стороны коридора чужой голос.
Пахомов с пиромантом обернулись. Жену и дочь держали в жестком захвате двое Измененных, прижимая ножи к их шеям. А между ними… стоял какой-то высокий субъект с абсолютно черными глазами без радужек и белков.
– Фантом-охотник, сверхбыстрые, – долетел до мутящегося сознания Пахомова едва слышный шепот Зика.
Министр достаточно разбирался в порождениях Сеятелей, чтобы понять: дела плохи.
