Град Даждьбог заканчивал отстраивать белокаменный детинец1. Суета царила всюду. Объезжая данную ему властью землю, князь Богдан с дружиной наконец добрался до границ Сварога.
Но не визит местной знати тому служил целью. С ближайшими людьми семейство своё он отправил в крепость, а сам, свернув с дороги, двинулся к домам, где обитали вороги его. Никто не знал в лицо тут князя. Похоже, оттого и не смотрели на приезжего с дюжиной вояк. Все заняты делами по работам.
По вороньему тёмный, вьющийся длинный чуб спадал на бок лица Богдана, долгие усы обрамляли рот, а чёрные глаза внимательно оглядывали округу. Одёжа дорога, но простецки сложена. Плащ красный, по настоянию друга, снял он с плеч, оттого почти не отличался от ратника обычного. Медный медальон с застывшем на нём «стражем» грозно на груди оставил.
– Ищешь кого, мил человек? – раздался голос вкрадчивый. Оглядевшись, князь нашёл глазами обладателя его, коего не заметить, казалось, было сложно.
Богдан слез с жеребца и подошёл к нему. То муж был с молодым и светлым ликом, с синими очами2. Неявным что-то было в нём.
– Молви своё имя, – повелел Богдан.
– Коль не знал бы имени Чурилы, не назвал бы своё племя Чуровым?
Богдан не сводил глаз с него. Как же изменился. Хотя то было в его власти. Князь пригладил ус перстами3. Оглядевшись, осознал, что внимание народа обходит светлый человек. Заботой же его дружины нынче было что угодно, но не безопасность князя.
– Зачем искал со мною встречи? – вопросил Чурила. Богдан, от воинов отвлёкшись, отдал мужу свой поклон.
– Прими почтенье тебе и благодарность без границ.
– Не нужны они мне от тебя, Богдан. Не тот ты человек давно, что радость мне приносит.
– Не тот. Но Богу я зачем-то нужен оказался. Видишь ли, Чурила, жив я до сих пор. А ты, при всей своей кручине, защитник мой перед Творцом. Я ж не забываю никогда, кому обязан чем-то.
– Что мне, несчастный человек, от речей твоих? Жизней ты унёс множество людей, рек солёных с кровью ты пустил по миру. Да, рода ныне ты родник, что носит злое семя.
– Зло рода моего – лишь я. Не Богдан в миру б те реки лил, так кто-нибудь другой. В сварожечьей земле я Владыкой стал, дабы сыны мои править продолжали. Земли, перешедшие к Чуровому роду, сильны и славны будут, как в прежние века. А грешник я иль праведник – то теперь неважно. Суд Творца – моя забота. Что сказать ему, я знаю.
