07.04.2002
В детской комнате милиции мы сидели втроем. Я, мой бывший одноклассник Эмиль по кличке Ёма и крохотный злобный гопник в огромной кожанке.
Последние минут двадцать этот незнакомый нам парень никак не мог успокоиться. Он гневно ходил из угла в угол маленького кабинетика, служившего местом нашего заточения, плевался и стучал в дверь, выкрикивая различные ультиматумы.
Сначала он требовал право на законный звонок. Потом перешел на требование законного перекура.
Не знаю, насколько перекур входит в перечень неотъемлемых прав несовершеннолетнего заключенного. Но долбил в дверь он очень уверенно. И в конце каждого обращения грозил нашим тюремщикам письменными жалобами.
Наконец, отчаявшись добиться внимания к своей никотиновой голодовке, наш сокамерник пододвинул стул к окну, встал на него и полез дергать форточку. Окна здесь двухметровые, просто так не подобраться.
Форточка не открывалась. Он отклонился всем телом, и деревянная, старше нас всех рама визгливо затрещала.
– Ебать! – вскрикнул он. Форточка сдалась, резко распахнулась, и он упал со стула. Но, комично погарцевав, все же удержал равновесие.
Ни капли не тревожась, он тут же полез тянуть за второе окно. Рама захрустела на все здание.
Наконец, дерево сдалось, и, осыпаясь белой краской, окно распахнулось. В комнату ворвался весенний, влажный воздух.
– Заебись, – просипел он и пододвинулся к форточке. Потом достал из своей чересчур просторной кожанки пачку сигарет и приготовился закурить.
Черная кожанка. Символичное одеяние. Крутая кожаная куртка была мечтой всех пацанов на районе. Вечерами ватаги парней, одетых в такие куртки, маршировали по дворам, как стаи работников в униформе.
В целом этот наряд отлично подходил детской комнате милиции.
Я же, в толстенных очках и дорогущем красивом бежевом пальто, антуражу ничуть не соответствовал. В моей, пока еще бедной на драматические повороты, жизни пальто олицетворяло самые страшные пережитые мучения – шесть часов выборов и примерок с мамой и отчимом на вещевом рынке.
Вся спина этого самого дорого предмета гардероба всей моей семьи теперь была пропитана весенней грязью.
Погоня милиции за моей испуганной тушкой была довольно постыдной. Сорвавшись с места составления протокола, я зачем-то начал петлять посреди двора. Не знаю, зачем и почему, но бежал я зигзагами – в кино так и делают.
