Стрелки на весах предательски покачивались, а их цифры расплывались у Фимы перед глазами. Ничего удивительного в этом не было, в глазах у девушки стояли слезы. И это были слезы отчаяния. Она только что раскрыла чудовищный заговор, в котором участвовали все приборы измерения точного веса, как электронные, так и обычные. И произошло это не где-нибудь в засекреченной научной лаборатории, а в самой обычной квартире, где в одной из комнат и случилось это страшное предательство приборов против человека. Против одного-единственного человека, девушки. И заговор этот имел под собой одну-единственную цель – выдать многократно преувеличенный вес Фимы и довести тем самым ее до горьких слез.
– Что же! Поздравляю! – выкрикнула она. – Вы своего добились!
И Фима рухнула на кровать, которая тут же громко скрипнула под ее весом. Предательница!
– И ты тоже!
Кровать испуганно замолчала, она и сама была сконфужена случившимся не меньше хозяйки. В комнате наступила зловещая тишина. Все вещи ждали реакции своей хозяйки. И она последовала незамедлительно.
– Не может такого быть! – прошептала Фима, которую душило отчаяние. – Этого просто не может быть. Я не могла набрать целых десять кило! Не могла, и все тут!
И тут ее осенило. Конечно, никакого заговора существовать между двумя поколениями весов не может, это просто железяки и проводки. Заговор между ними – это антинаучно. Они и говорят-то совсем на разных языках. Дело тут в другом, весы в ее доме просто сломались. Да, вот так просто, взяли и сломались разом. Так бывает. Эта мысль дала Фиме силы, чтобы жить дальше. Она схватила телефон и набрала номер Ани – своей соседки снизу и приятельницы по совместительству.
– Ты сейчас дома? – выпалила она в трубку. – Тогда я иду к тебе!
И, не спрашивая дальше согласия Ани, понеслась к ней. К счастью, жила Аня в том же подъезде, так что даже одеваться не пришлось.
Фима ворвалась в спокойную и упорядоченную жизнь Ани, словно тайфун, обрушившийся на мирно дремлющий на закате островок, заливая все полы своими слезами и пуская по ним потоки густых соплей.
– Где твои весы? Они у тебя есть? Они исправны?
Сначала Аня не поняла причины такого повышенного ажиотажа, но, уразумев, что все весы в доме у Фимы сломались, прониклась серьезностью момента и тут же извлекла из ящика свои собственные. Судя по тому, с какой торжественностью это действие было обставлено, весы были какими-то особенными. Они и впрямь были хороши. Сверкали и серебрились, перемигивались разноцветными огоньками, и еще они разговаривали. И самое ужасное даже было не то, что они обращались к Фиме по имени и обращались к ней запросто, словно к хорошей знакомой, а то, что они говорили ей ужасные вещи.
