Длившиеся долгие часы роды закончились не совсем благополучно. Новорожденная, цветом тела напоминавшая переспелую сливу, не дышала.
Акушерки поливали её водой, девочка всплескивала своими крошечными ручками и, делая вдох, опять замолкала.
Испуганная мать, приподнявшись на локте, следила за процессом обмывания с родильного стола, и без конца спрашивала:
– Почему, ну почему она не кричит?
Наконец, старая акушерка взяла малышку за ноги, подняла и со всей дури шлёпнула ладонью по попе. Тут же раздался сердитый рёв, перешедший в отчаянный плач.
Все присутствующие в родильном зале с облегчением вздохнули.
Вот так на свет появилась твоя бабка.
Малышкой я была желанной, рождённой взрослыми тридцатилетними родителями, поэтому отказа не знала практически ни в чем, по крайней мере, до тех пор, когда спустя четыре года на свет не появился мой брат, твой сродный дед.
Да и после этого, окружённая семью няньками в лице двух бабушек, трёх бездетных тётушек и родителей чувствовала себя маленькой царевной счастливого государства под названием семья.
Насколько я помню детство, любила я всех окружающих меня взрослых с такой силой, на которую только способно маленькое детское сердечко!
Естественно, как и у всех детей, мама в этом розовом мирке играла самую важную роль. Её я обожала, я трепетала перед ней. Она казалась мне прекрасной королевой по счастливому стечению обстоятельств оказавшейся моей мамой.
Хорошо помню время, когда я обзавелась первыми подругами и познакомилась с их мамами. Мне было жаль их, потому что им достались простые обыкновенные мамы, а мне сказочная царевна.
Тем не менее, в памяти всплывает эпизод из детства, когда я от своей сказочной королевы отхватила ремня.
Честно сказать было за что. Не знаю почему, но я назвала маму дурой. Может, проверяла, на что способна материнская любовь или просто сильно обиделась, а может, ревновала.
В ту пору у мамы появилась малышка – моя сестра Аня и я была уже самым старшим ребёнком. Теперь после меня были ещё двое – брат и Аня.
Мама была плотно занята младшим ребёнком, и мне доставалось мало её любви, по крайней мере, не хватало.
Помню смутно, как я ползаю по дивану вокруг бабушки и кричу ей: ― Баба, да убери ты от меня эту дурру. А мама за каждое слово «дурра» шлепает меня по заднице ремнем.
