В двадцать втором
Я только лишь начал:
Этот дурдом
Кричит, не иначе!
Двадцать второй —
Ещё не конец.
В этом году
Покажу
Я вам всем.
И закончу нескоро,
Но стреляю я быстро:
Двадцать метров в секунду
И мчусь словно призрак
Иль призрачный гонщик
Как Николас Кейдж.
Из заморочек
Только процесс
Построения фильма.
Но я режиссёр:
Кино – как молитва,
Молюся на Кубрика
И Тарантино,
Не забываю про Спилберга,
Про его все картины.
Вот новая рубрика —
«Моя продуктивность»!
Я режиссёр и поэт
Медитивный,
Но в глубине, конечно, – эстет.
Ни дня без строчки у меня не пройдёт.
Я живу в этом мире как идиот,
Что все свои силы
Тратит как тот,
Что оказался в могиле
Погребённым заживо.
И я Дедпул или Мак Миллер?
Это первая зима
За пределами детства,
Моя первая мольба,
И очередная боль
В моём сердце.
Рёбрами моими гремя
Абсолютный ноль
Как будто бы в берцах
Пинает меня,
Не давая согреться.
И только огонь
Философского костра
Будет сиять,
Зажигая в мечтах
Сокровенные цели,
А тому, кто не верит,
Покажу, не тая,
Все пятна
От красного вина
На постели,
Ибо меня
Оно от истерик
Защищает
И от смерти
Очень часто спасает,
А ещё уснуть помогает.
И новый десяток
Не за горами.
Двадцать лет уж меняюсь
И продолжу в этом же духе,
Если не окочурюсь в каком-нибудь клубе.
Но какой же мне выбрать?
В каком танцевать?
И душевные фибры
Заставят не спать,
Читая в башке всё новые рифмы.
«27» для меня – это старый клуб,
Потому что уверен, что не доживу
До своего идиотизма
И даже до двадцати двух.
Я словно странная призма
С параллельными гранями
Разных мастей,
Я словно играю
Без каких-то страстей,
Без азарта,
И быстрей
Понимаю,
Как бывает несладко
Метаться средь разных полей
И делить с неудобным остатком.
А меня вновь поджидает
Этот чудесный новый клуб,
Где жизни не бывает,
Где только лишь живут
Мои мысли никогда не сказанные
Вслух.
