Глава 1. В окрестностях Воронежа
1942. Ленинград
Огонь в печи постепенно затухает, лица старшего уже почти не видно. Сашка молча глядит на краснеющие за неплотно прикрытой дверцей печки угли, словно видит там атаку красной конницы Буденного на отступающих в панике белых. И в шуме ветра ему слышится многоголосое «Даешь…». Потом он спохватывается, оглядывается на старшего. Кружка в его руке опустела, и он снова начинает погружаться в забытье, а кожа на лице его снова сереет, как будто зола покрывает постепенно остывающий огарок.
Сашка встает, идет куда-то в темноту, потом возвращается с парой деревяшек в руках. Осторожно, чтобы не обжечься, открывает дверцу стальной печки, подбрасывает дрова и коленом прикрывает дверцу. Печь, словно обрадовавшись, отвечает веселой пляской язычков пламени, и лицо старшего вновь появляется из полутьмы. Он не отрываясь смотрит на огонь, который оттеняет глубокие складки морщин, прорезавших лицо от носа к уголкам губ. О чем он думает? Вероятно, и сам не смог сказать бы, но жадный до новых знаний Сашка прерывает и этот несвязный поток грез:
– А ты, значит, и в Гражданскую воевал, Рудольф Михалыч? За власть Советов?..
Старший, чуть усмехнувшись, поворачивается к Сашке и молчит. Потом хмурится, словно не находит правильного ответа, и вдруг улыбается, так что глаза его загораются двумя светлыми звездочками.
– Воевал. Сначала в партизанах, под Псковом. Потом опять в авиации.
– И Крым брал? Врангеля бил? – Глаза у Сашки горят восхищением.
– Крым не брал. – Старший качает головой. – Там другая армия была. А мы с поляками воевали, освобождали Киев.
– А правду говорят, что у тебя и орден есть за ту войну?
– Есть, орден Красного Знамени. – Старший привычно приосанивается, но потом глаза его словно пустеют. Он долго молчит и продолжает затем нехотя: – За ценные данные, по разведке.
– Ты, значит, снова летчиком там был? – Сашка смотрит на старшего восхищенно.
Тот вздыхает, потом говорит медленно, вероятно, взвешивая каждое слово:
– Сначала механиком в отряде. Потом наблюдателем летал. Потом командиром отряда был. Но летать мне все равно надо было… – Он опять надолго замолкает, а потом снова слегка усмехается: – Две аварии имел. И оба раза с летчиком Ефимовым. В первый раз с Иваном, второй раз с Леонидом…
