Я открыл глаза. Хотя сделать мне это было отнюдь не так легко, как я это сказал. Веки буквально налились свинцом, и мне пришлось приложить остатки всех моих душевных сил, чтобы проделать эту немудреную операцию. В голове тяжело гудел вчерашний алкоголь. Точнее, наверно, уже сегодняшний.
Черт побери, кто мог позволить себе такую наглость и позвонить мне в три часа ночи. Время мне услужливо подсказал зеленый огонек на табло дешевого китайского радиоприемника.
Где-то, как мне показалось неимоверно далеко, гудел телефон. Наверное, он делал это уже не первую минуту. Я себя хорошо знаю. Вывести меня из состояния пьяного сна практически невозможно. Как рассказывала мне бывшая жена, трагически округляя глаза, находясь в подобной кондиции я мог отвечать на вопросы, подниматься с кровати, ходить по комнате и даже выполнять какие-то просьбы, наподобие «принеси мне воды» или «выключи на кухне свет», но при этом не просыпаться. Самое ужасное, что зачастую я этого даже и не помнил. Лишь смутные подсознательные воспоминания о таких вот моментах не давали мне усомниться в правдивости ее слов.
Тем не менее, сейчас, несмотря на то, что спать я лег каких-то пару часов назад, находясь при этом практически в невменяемом состоянии, телефон каким- то чудом смог разбудить меня.
Недавняя победа на неподъемными веками показалась мне детской шалостью по сравнению с предстоящей задачей поиска телефона. Мысли, с мучительной медлительностью копошащиеся в моей черепной коробке, подсказывали, что оставлять звонок без внимания нельзя. Звонили на рабочий. Обычный телефон был предусмотрительно выключен еще два дня назад. А уж по пустякам тревожить меня посреди ночи, когда еще не прошло трое суток с момента возвращения, ни один из моих подчиненных в здравом уме ни за что бы не решился.
Сжав волю в кулак я рывком перенес свое тело в сидячее положение. И застонал от навалившейся тошноты. Тяжелый свинцовый шар в моей голове перекатился с одной стороны на другую, вызвав вспышку острой боли и острый рвотный позыв, с которым я все же смог справиться. Блевать в кровати я не позволял себе со времен окончания института.
Оперевшись на ручку дивана, я медленно поднялся на ноги. Проклятый телефон продолжал разрываться где- то в районе коридора. Шаркая как столетний дед, и едва переставляя ноги, я поплелся к выходу из комнаты. Буквально через пару шагов я почувствовал себя, как, наверное, должен чувствовать путник пешком перешедший Сахару. Кстати, пить мне хотелось тоже неимоверно.
