Девочка, которая бежит за папой
Мне восемь, я бегу так быстро, что чувствую как рассекаю собою воздух.
– Папка! – кричу остатками воздуха, и бегу еще быстрее. При такой скорости шёлковое платье впивается в меня, и я перестаю ощущать его нежные касания.
– Папка! – шепчу я, потому что уже нет сил кричать, я отдала их бегу.
Он подхватывает меня на руки, и подбрасывает в самое небо. Всё! Можно больше не задыхаться, не кричать и не бежать, обгоняя ветер.
– Мне нужно столько тебе рассказать! – еще сбивающимся дыханием шепчу я и обнимаю за колючую шею.
Так обычно начинались наши редкие встречи, которых я ждала как приключения. Сотовых телефонов не было, и я ждала папку сидя на заборе, всматриваясь в длинную, прямую улицу и даже, кажется, не дышала, чтобы не пропустить момент, когда появится знакомый силуэт.
Потом мы шли гулять, куда глаза глядят без маршрутов и времени. Я обожала наши прогулки, потому что могла рассказать отцу всё, а он сохранял мой детский мир и не вламывался вероломно со своими комментариями.
Это важно для нас девочек, выговориться, без вставок экспертных слушателей.
У моем мире жили говорящие часы и тяни-толкаи, великаны и карлики, деревянные человечки и бабочки с туфельками на ногах.
Мы болтали часами про волшебные миры, которых никто кроме нас не видел, придумывали истории, и искали из них персонажей в жизни. Мы хохотали в голос, когда видели Угрумля в нашем соседе, и Грызуляку в моей учительнице.
Время, которое мы проводили вместе было волшебным, и хотя оно растворялось как-то постепенно, ощущения этого времени остались со мной.
Стёрлись из памяти как ластиком многие наши истории.
Но каждый раз, когда я надеваю шелковое платье, и ощущаю как нежно оно касается моих ног, я мгновенно переношусь туда, где мне восемь.
Я едва поспеваю за широким шагом отца, подбегаю с каждым третьим шагом, чтобы не отставать, заглядываю ему в глаза и без умолку рассказываю ему свои истории.
