Полёты давно перестали быть чем-то особенным для Семёна Даниловича. Вернее, часто летать он начал недавно. Просто казалось, что это длится целую вечность. За последние два года Семён налетал на порядок больше, чем за предыдущие тридцать девять. Сущая пытка, когда боишься летать. Страх становится обыденным, притупляется. Но остаётся, как запах табачного дыма, въевшийся в одежду. В век высоких технологий очень многое стало возможно на расстоянии. Только никакие новаторства не могли полностью заменить личное присутствие на месте. У тебя будет два телефона, ноутбук, пара ещё не распробованных гаджетов. Но ты всё равно будешь в самолёте. В такси. В гостинице. На следующем объекте. В поезде.
– Амстердам-Таллин, просьба пройти на посадку.
И снова в самолёте. Ну почему нельзя путешествовать только поездами?
Сидишь у маленького окошка аварийного выхода и думаешь, кто на этот раз достанется в попутчики. Мало заботило, кто именно это будет. Перелёты над Европой делали личность собеседника незначительной. Окажется рядом модель или оперный толстячок, перетекающий через подлокотник в твоё кресло – вы будете рядом максимум пару часов. Большинство за это время не успевают уснуть и начать храпеть. Однако, ничего не значащие разговоры успокаивали и позволяли отвлечься от факта полёта.
Посадка шла обыденно. Люди проходили по салону, больше интересуясь номерами кресел, чем другими пассажирами. Молодые, пожилые, мужчины, женщины. Как будто вращается лотерейный барабан. В любой момент из которого достанут шар с номером соседнего кресла. Седой старик? Прошел мимо. Кашляющий загорелый детина? К счастью, сел в паре рядов к носу. Кому-то не повезло. Хуже нет, чем лететь с больным на соседнем кресле. Особенно, когда он чихает у тебя за спиной. Молодая женщина с туристическим рюкзаком? Симпатичная… нет прошла мимо. Не очень-то хотелось. Семён Данилович отвернулся к иллюминатору и зевнул. Работа, конечно, халтурная, но утомляет.
По багажной полке над головой шаркнула задвигаемая сумка. Оп! Прозевал соседа. Причём буквально. Обернувшись Семён Данилович увидел садящуюся на соседнее кресло негритянку в деловом костюме.
– Привет, – машинально поздоровался он на английском.
Та улыбнулась и ответила: "Хай". Из-за глобализации стало невозможно по одному только приветствию идентифицировать родину человека. Характерное для США "хай" само по себе ничего не значило. Но помотавшись по Европе, Семён Данилович немного свыкся с местными акцентами. Попутчица "хаяла" по-другому. На всякий случай надо временно перевести в разряд запретных слова "чёрный", "негроафриканец" и – пуще всех! – "негр". А на случай литературных диспутов учитывать, что "Десять негритят" Агаты Кристи давно переименовали.
