В подвале дома было темно. Всюду в этом помещении, лишённом напрочь самой жалкой порции солнечного света, стоял затхлый запах; слышно было, как капает вода из труб и дышит сквозняком ветер.
На сломанном стуле, который жители спустили сюда, покрытом пылью и непонятно чем ещё, сидел таракан, большой, кричаще-коричневый, шевелил усиками, поднимал иногда лапки в воздух и говорил своим сородичам громко, так что нельзя было поверить, что такое маленькое существо имеет такие ораторские способности. Все называли его Феликсом.
– Люди нас ненавидят, презирают, но боятся. Нам нужно пользоваться этим! Вам известно кем был мой дед – палачом. Он не пресмыкался перед ними, он получал удовольствие от их истерик, залезал им по ночам в уши, бегал по плитке в ванной, пугал их детей одним своим присутствием. Он был героем. Люди уничтожили его ни за что, а вместе с ним погибли почти все, кого мы будем всегда помнить и уважать. Вам это известно, но ещё вам известно, что мы сидим тут, в этом проклятом подвале, не видим солнечного света, без воды и пищи, сводим концы с концами, пока они там радуются жизни, пьют и едят, и не имеют забот. Люди – божьи создания, которым их создатель дал всё и сразу, а нам не дал ничего. Даже бог ненавидит нас…
– Мы тоже ненавидим бога! – прокричали голоса из толпы.
– Да, мы тоже, – ответил таракан, не сбиваясь с темпа, – мы тоже ненавидим бога. Но мы сидим тут, я повторюсь, в этом противном месте и не отвечаем людям на их ненависть. Они думают, что мы любим жить в подвалах, чердаках, под раковинами, в шкафах, под плинтусом и обоями и чёрт знает где ещё, но вы же знаете, что это не так (тут публика одобрительно зашевелила усиками) и не мне вам говорить о чём мы мечтаем. А мечтаем мы, тараканы, жить на равных с людьми, видеть свет, иметь достойные условия, воду и пищу. Как не справедлив мир к нашему виду! Мы одни мучаемся и страдаем. Пора положить этому конец!
Публика ещё чаще зашевелила усиками от удовольствия. Феликс любил долго говорить о бедной тараканьей судьбе, о монстрах, живших наверху, о том, что подвал слишком тесен и им нужно отправляться наверх и заявить о себе. К концу его речи уже никто не сомневался в том, что действовать нужно незамедлительно.
