Ich kämpfe ohne Hoffnung, daß ich siege,
Ich wußte, nie komm ich gesund nach Haus.
Пролог
Москва, 22 августа 1991 г.
сквер на Лубянской площади
Майор Санин затушил сигарету о край урны и нервно посмотрел на часы. Без пяти десять. Еще пять минут. Чабан всегда был пунктуальным. «Ну, что ж, подождем.» Встречу назначили на обычном месте, но сейчас оно было не самым удачным. Санин неуютно поежился и бросил взгляд направо, в сторону «родных Пенат», потом налево, в сторону станции метро «Дзержинская», вернее, нет, как ее теперь по-новому – «Лубянка»: на площади бурлила, шумела, скандировала разгоряченная толпа, движение было блокировано, площадь была отдана на откуп «победившей демократии». Санин поймал себя на мысли, что это зрелище, как это ни странно, не кажется ему дикостью, какую и представить себе было невозможно еще год-два назад. Может еще и потому, что дикостью показалось ему зрелище, которое он наблюдал за два дня до этого – колонны танков, двигавшихся по улице Горького в сторону Кремля (Санин с трудом привыкал к переименованиям и называл улицы, в том числе и Тверскую, по-старому). Почему-то вспомнился диалог Милославского с дьяком Феофаном из Посольского приказа: «Как же вы допустили?!» «Не вели казнить!»
Да уж, допустили… На его глазах разыгрывался очередной акт стремительно развивавшегося спектакля под названием «Гибель империи». Глупая, несправедливая, ничем не оправданная, надо сказать, гибель. И кому, как не ему знать, что такие вещи не происходят стихийно, и что невидимый кукловод ловко дергает сейчас за нитки, и все эти куклы подчиняются его приказам: вот куклы-крановщики прикатили откуда-то кран, куклы, изображающие «народ», весело, по-разбойничьи опутывают стропами Железного Феликса, а куклы-толпа скандируют игрушечные лозунги «Долой КГБ!» «Да здравствует свобода!» И все это действо подсвечивается словно софитами окружающими памятник прожекторами и снимается десятком телевизионных бригад с логотипами известных мировых вещательных компаний.
Санин смотрел, не отрывая взгляда. Мимо него в сторону площади пробежали двое парней и девушка, напоминавшие своим интеллигентским видом подопечных Санина, которых на Западе принято было называть «правозащитниками». Еще несколько воодушевленных людей быстрым шагом прошли мимо, явно боясь опоздать к кульминации. По краям сквера стояли осторожные зеваки, предпочитающие просто наблюдать (за это ведь «ничего не будет», верно?) На площади же царило броуновское движение из людей. И все они ликовали. И всерьез полагали, что вот сейчас и здесь сбудутся их мечты о справедливости, и что «иго тиранства…»
