Калима Баскарова отрядили охранять готовящийся к реконструкции музей маем 2003 года. Город Каршлино, самобытная столица истории СССР, испытывал мощный прилив инвестиций из- за необходимости отмывания производимого в нём эксклюзивного наркотика Донец- 51. Каршлино расцвёл. И построенный в 1973 музей истории имени Четвёртой Пятилетки тоже готовился к поре цветения.
Калиму музей внушил искреннее отвращение. Во- первых, в округе не было ничего кроме серого неухоженного парка, перетянутых ржавыми жгутами электрических столбов и одинокого ларька, верного спутника покосившейся автобусной остановки посередине Каршлино и Семирязово. До ближайшего посёлка Народного пешком сорок минут.
Во- вторых, внутренняя обстановка музея не располагала ни к чему кроме просмотра старинных чёрно- белых фильмов о борьбе за урожай. «Почему во всём мире урожай собирают, и только у нас за него борются?» – размышлял Калим. За пыльным потрескавшимся, кое- где битым стеклом стояли косы косарей, вёдра супер- доярок, тракторы перевыполнивших план трактористов. На стенах висели чучела породистых лошадей и мумии удачно исцелённых советской медициной людей. С фотокарточек белозубо улыбались крепкие здоровые парни и девушки, которые сейчас пошли бы только в фитнес, бандитизм или стриптиз. Тогда они собирали картошку.
Осмотрев с капитаном Казчуком Иваном Степановичем небольшую часть подлежащей охране территории, Калим затормозил у чёрной металлической двери с огромной серповидной ручкой. Наверняка это когда- то и был серп, принадлежащий образцовому жнецу. Дальше от двери расходились в паутинный сумрак коридоры.
– Иван Степанович, – сурово молвил Калим. – Здесь же глушь и скукота. Чего здесь охранять?
Казчук, которого за спиной прозывали Кровавый Ус, остановился по- армейски резко и покрутил острый ус.
– Здесь будет музей Золотой Души. Зарубежные друзья хотят организовать. А коммунистическое барахлишко должны перевезти на склад для дальнейшего распределения. Однако работы по реконструкции начнутся до окончания вывоза. Всё через задницу. Так что… чтобы строители ничего не спёрли, будешь сидеть.
– Аха, каркас трактора сопрут и смоются.
– Ты что- то сказал про вверенное тебе имущество? – прищурился Кровавый Ус.
– Да нет, Иван Степанович, здесь звуки искажаются, – соврал Баскаров. – Но почему я? Почему в банк – Трутнев, в «Факел» – Супников, а я – в эту фижню?
