Десять минут назад идея перелезть через забор казалась дерзкой и невыполнимой. Но садовую калитку с зелеными прутьями заклинило намертво, и, окончательно отчаявшись открыть ее, Вера Никитична на всякий случай прикинула на глаз высоту забора и оглянулась по сторонам – нет ли кого на улице. Но в такую погоду все благоразумные люди сидели в уютных гостиных, попивая травяные чаи или настойки из брусники и вишневого листа. Зимой это происходит часто: внутреннее тепло затухает, и остаются семейные споры, зависимость от погоды и виртуальные миры.
Решительно вздохнув – в последний раз подобное мероприятие она проделывала лет двадцать назад, – Вера Никитична перекинула через плечо тонкий ремешок сумки и вставила носок правого ботинка в крупный ромбик сетчатого забора. Попружинив ногой, проверила его устойчивость. Рабица отозвалась тягучим скрипом, но давление выдержала.
– Эх, была не была! – И невысокая, чуточку полноватая фигура в черном пальто, с разноцветным шарфом на голове и болтающейся сбоку сумкой, оттолкнувшись ногой от земли, начала свой путь к вершине забора.
Свой подвиг, свой полет, свою молодость!
Левая нога никак не хотела вставать на нужное место и скользила вниз. Изловчившись и задержав дыхание, Вера Никитична ухватилась за верхнюю планку забора. Дело пошло легче. Ноги находили устойчивые положения, и постепенно она продвигалась вперед, то есть вверх. Конец шарфа выбился из-под пальто и теперь развевался где-то сзади наподобие флага.
Еще минуту спустя Вера Никитична перекинула одну ногу через забор и мысленно начала праздновать победу. Запрокинув голову, она посмотрела в темное небо.
Но, как мы знаем, удовольствие никогда не длится столько, чтобы успеть вдоволь насладиться им.
Город, летом превращающийся в черноморский курортный муравейник, а зимой замиравший в безлюдье, плащаницею укрывали сумерки. Ветер неистово швырял из стороны в сторону клочья тумана. Южный ветер не остановить – он, как русский бунт, пронзительный и беспощадный. Брошенные целлофановые пакеты парили раздутыми медузами, всплывали в мутную круговерть февральского неба и, обессилев после очередного порыва, катились по песчаной дороге.