Луна над лесом, истекая в мелкой мгле,
Сосны иглой повержена, а мне
Она улыбкой слабой, тихим стоном
Даёт понять, каким, и верным тоном
Наладить, от неё что ускользает.
Она жива ещё, но блекнет, меркнет, тает.
Луна над лесом, свет звезды ей дан взаймы.
Так жизнью, управляясь ей, не мы
В том , самом деле, управляем. Мы не можем!
Пусть гложет это, механизм сей жизни сложен,
И слажен, да не нами. Лунный свет…
Бледнее неба, тем оправдан сей сонет,
Ущербен он, так, как бывает часто.
Несчастен он, но честен, большей частью.
Позолота рассвета, озябшие стонут стволы
Тонут в скатерти снега поля, как столы.
Тронут ветром травы камертон.
Словно сон… славный сон…
Этой жизни нечаянный случай.
И когда-либо тучей
Пронесётся печальный конец,
Или… кто это был, на красивом коне?
– Так-то ты… не узнал?
– Так-то я… Не успел…
Фонарь луны подсвечивает путь.
И не свернуть с него под зорким оком.
Но правда в том, что в этом нет намёка,
А в этом есть одна, навеки суть.
Ты виноват во многом, это так.
Да небо, выкипая облаками,
Имея свой резон, отчасти такт,
Бросать тебе упрёк, как некто камень
Излишним почитает. Торопиться
Не стоит. А оно и не стремится,-
Созреет плод обиды точно в срок.
Когда не ожидаешь. Парой строк
Отделаться в свой адрес всем придётся.
Слезою мыши кошке отольётся.
Когда бы та, да знала, что творит…
Не всякий зрячий верное узрит
В себе самом, а, почитай, про прочих
Не думай плохо. Неба звёздны очи
Разглядывай почаще, то – услада,
А большего, поверь мне, и не надо.
Перо совы, кто к ней "на вы",
В порыве, да не обратится.
В порыве ветра. К мудрой птице.
С надрывом, не стыдясь мольбы,
Во взгляде между строк читая,
Что жизнь, как снег в апреле тает,
Не удержать полы тех вод.
То – повод не искать, где брод,
А так идти. Всё дальше, прямо.
Упрямо! Вовремя отпрянуть
Лишь от того, что навредит,
Тому, в грядущем, впереди,
Которых и в помине нет.
Не крещены, и белый свет
Ещё неведом им. Ведомы,
Крылом руки взмахнём, перо
Уроним, впрочем, всё равно.
Глазами сердца видно боле:
и доля, и чужого боли,
которых сонм. Избыть бы, счесть,
всё честь по чести, коли есть
она у сердца, быть должна,-
и честь, и совесть. Но она
вся в муках, словно бы в муке,
а сердце жмёт, и ты в руке
сжимаешь чьё-то сердце тоже.
И можешь раздавить, но всё же,
Та – бесконечная сердечность,
