***
– У меня плохие новости, кровопускание не дает уже никаких результатов, боюсь, ей осталось недолго… – сказал врач, снимая жуткую чумную маску с лица.
– А как же ребенок? Неужели и его не спасти? – с ужасом в голосе спросил я.
– Единственное, что спасет плод, это кесарево сечение. Но она умрет от боли прежде, чем увидит его, других возможностей, увы, нет… – выдавил врач и спешно удалился из чумной квартиры.
Я заглянул в приоткрытую дверь.
«Лили, моя милая Лили, как же так, почему ничем нельзя помочь тебе и как-то облегчить твои страдания! Боже, дай мне сил пережить это…», – молился я про себя, в то время как по щеке текла обреченная слеза.
– Джон… это ты? – прошептала Лили еле слышно.
– Да, родная, – утерев слезы, сказал я уверенным голосом, будто все хорошо.
Зайдя в серую комнату, сложно было не почувствовать, как дико пахло гнилью вперемешку с кровью. Рвотный рефлекс подступал, но я старался не терять самообладания и пытался принюхаться.
Моя любимая Лили лежит на залитой кровью кровати, в окровавленной одежде от жуткого кашля, который распирает ее легкие. Смотря на родное лицо, понимаю, что от прежней красоты не осталось и следа: вместо ясных ярко-синих глаз – блекло-серые. Полумутные зрачки даже не понимают куда смотреть, они мечутся по сторонам, предсказывая помутнение рассудка моей любимой.
Лили застонала от боли и снова раздалась жутким кашлем, отхаркивая при этом сгустки темной крови.
– Милая… – смотря на нее, на глазах наворачивались слезы. Так страшно видеть мучения любимых…
Я вытер слезы и продолжил рассматривать ее. Как бы то ни было, хотелось запомнить все до мельчайших деталей.
Если подойти ближе, можно увидеть, как ее белесая, невероятно нежная кожа стала серой с черными пятнами, а на ее тонких ручках, шее, везде, где только можно, нарывали огромные зловонные бубоны. Они выглядели, как опухоли, из которых сочился гной с кровью. А ее живот… он такой огромный. Ей вот-вот рожать, ребенок чувствует, что мать болеет, и мечется внутри. В перерывах между тяжелым дыханием Лили, я вижу, как живот ходит ходуном. Не могу смотреть, как два самых дорогих мне человека мучаются в метре от меня. Однако в моих силах только взять за руку жену и сказать ей прощальные слова.
Только спустя минуту Лили поняла, что в комнате кроме нее кто-то есть. Зрачки перестали так быстро метаться и старались сфокусироваться на мне. Она снова закашлялась, брызги крови разлетелись в воздухе и оставили ещё больше следов на ее одежде.
