Последние дни августа на Дону. Жаркий и пыльный воздух дует в окно автомобиля. От него першит в горле, саднящая боль в глазах, но если закрыть, то еще хуже – нечем дышать! Яша сидит у окна. Рядом две пожилые женщины. За рулем молодой водитель, которого все зовут Васей. А рядом с ним Сергей Дмитриевич – представительный мужчина средних лет в костюме и при галстуке, в темных очках.
До Ростова еще далеко. Яша с тревогой оборачивается, провожая взглядом родное село, еще виден купол церкви. Со всех сторон степь. Жаркое солнце. Сначала хотелось есть, потом пить, но Яша не говорил об этом. Стеснялся незнакомых людей.
Они приехали за ним в Степное из райцентра утром. Яша еще спал. Сказали, что надо собираться, надо уезжать, так решили органы опеки. Сергей Дмитриевич объяснил, что Яша должен быть ему благодарен. Он долго хлопотал, чтобы Яшу направили не в детский дом, а в кадетский корпус за государственный счет. Объяснил, что Яша должен очень хорошо учиться, слушаться старших, не драться, соблюдать дисциплину, иначе его переведут в детдом.
Яша закашлял. Женщина подала ему бутылку воды. Он жадно выпил почти половину. Женщины тихо беседовали между собой. Спросили, не хочет ли он кушать? Он отрицательно покачал головой, хотя хотел есть. Стеснялся. Яша спросил, где кадетский корпус, долго еще ехать? Сергей Дмитриевич обернулся, усмехнулся:
– Ты мне еще спасибо скажешь! Я выхлопотал! Кадетский корпус находится в Шахтах, точнее в Аюте. Тебя спасло то, что учишься хорошо. Продолжай и дальше учиться на пятерки, а то окажешься в Островянке.
– В Островянке хороший детдом, – сказала женщина, погладила Яшу по черным курчавым волосам, – но в корпусе лучше. А сейчас в Ростов, такой порядок. Сначала отметимся, потом в областную больницу на обследование. Ты же ничем не болел?
Яша снова отрицательно покачал головой. Ему было безразлично: детдом или кадетский корпус. Он не знал, в чем разница. Ему очень хотелось остаться дома. Но дома нельзя. Почти все лето он жил у соседей – двух сестер пенсионного возраста: тети Веры и тети Лены. Они забирали его к себе всегда, когда папа ссорился с мамой. В очередной ссоре папа убил маму. Теперь он то ли в тюрьме, то ли под следствием. Он уж не вернется домой.
Сразу все изменилось. Мальчишки не хотели, чтобы он играл с ними в футбол. Бабушки, что по вечерам сидели на завалинке возле их дома, перестали угощать его семечками. А Ира, с которой он дружил, сказала, что больше не будет играть с ним, потому что теперь у него черная карма.
