«Как делать стихи?» – этот странный, на первый взгляд, вопрос, сформулированный Владимиром Маяковским, нередко задают себе и желающие посвятить себя стихосложению, и уже пробующие свои силы на ниве поэзии.
Автор этой книги, известный саратовский поэт Александр Горностаев, считает такую постановку вопроса вполне разумной и требующей внимательного осмысления: «Массово увлеченные стихописательством нуждаются в обучении составлению текстов. И столько здесь советчиков – ничем не отобьёшься. Давай только постигай и твори…».
Но, как справедливо полагает автор, прочитать массу книг корифеев поэзии на эту тему и выслушать мнение пишущих друзей-знакомых, далеко не достаточно. Нужно ещё что-то, чтобы раскрыть в себе хотя бы способности творить.
И хотя есть те, кто упорно пытается освоить «технику» творчества,«… в один прекрасный момент они оглянутся на все свое творчество и увидят: опять было все это не то, а может быть, даже хуже, чем то, с чего они начали, когда не имели никакого понятия о правильном стихосложении».
Все это называется одним неблагодарным словом-выражением – «муки творчества». Но автор успокаивает, наставляя: «…расслабьтесь, вы, напрягшиеся в ожидании каких-то неведомых откровений! Включите легкую музыку, закройте глаза. Не пытайтесь анализировать, умничанье просто убьет необходимое восприятие сказанного». И Муза сама придет к вам.
Чтобы не быть голословным, автор книги приводит примеры «вхождения в тайны художественного творчества» из биографий Верлена, Рембо, Бодлера, Венечки Ерофеева, Юрия Полякова и др. «И тогда вам достаточно всех тех указаний, почерпнутых из полезных книг… Стихи ведь писать приятно и полезно. Это как бег трусцой или подтягивание на перекладине, ну, в крайнем случае, как вышивание крестиком…», – заключает автор.
Большое место в книге занимают размышления автора о тех, кто повлиял на его собственную поэтическую судьбу: Николай Глазков, Эдуард Асадов и другие. Наверняка с большим интересом читатели узнают о душевном мире самого автора книги в главке «Природа моей природы», где он вспоминает, как в общении с природой в нём самом зарождалось поэтическое осмысление сути человеческого бытия: «Мне с детства нравилась тихая уединенность среди деревьев и трав. Тишина и загадочность непролазных дебрей кустарников и выросших до роста человека травянистых стеблей просто завораживали детское моё сознание. Не надо было мне искать эти заповедные места: в деревенской жизни моей они встречались на каждом шагу».
