Рождественские тайны

Своего отца я не знала и даже не знала, кто так решил – моя мать или он сам. Помню, как по вечерам мама мыла посуду и вглядывалась во тьму за окном, словно ждала кого-то. На лице ее застывало странное выражение: не то тоска, не то отчаянная надежда на несбыточное. Теперь трудно вспомнить. Со временем она погружалась в это состояние все глубже.

Мне было десять, когда я впервые заговорила об отце. Мы с мамой готовились к Рождеству: вытащили искусственную елку из гаража, установили пластиковых Санту и северного оленя на лужайку перед домом. Помню, как колотилось от волнения сердце, пока мы выкладывали бабушкины фарфоровые статуэтки из коробки с елочными игрушками. Я взяла фигурку коровы и поставила ее на журнальный столик. Я мучительно подбирала слова, понимая, что больше не могу об этом молчать.

– Скажи, ты бы хотела, чтобы папа жил с нами? – спросила я у мамы, не сводя глаз с бело-голубой фигурки коровы.

Мама продолжила молча доставать игрушки, и ее руки двигались быстро-быстро.

– Жил-был король, – вдруг произнесла она, пристально рассматривая меня поверх очков.

– Где? – тут же поинтересовалась я.

– Ммм, – сказала мама, протирая головку пастушка полой рубашки. – Очень далеко отсюда. Как-то раз он решил установить посреди дороги огромный валун.

– И как же он его туда притащил? – Я развернула бумагу и вынула игрушечного ягненка.

Мама помолчала.

– Не знаю. Наверное, запряг быка.

– Разве один бык может сдвинуть целый валун?

Мама вздохнула и поправила очки на переносице.

– У него было шесть быков.