Глава 1. Красные буквы на серой стене
«Интересно, только я один это вижу?» – молодой человек с прозрачной розой в руке стоял около серой шершавой стены, чуть склонив голову к плечу. Алые капли медленно сползали по бетону, застывая почти у самой земли. Буквы, влажно блестящие, с разящим запахом краски, словно дрожали на свету.
«Привет, Мартин! Если ты сейчас читаешь это, значит, мы смогли найти тебя. Но есть и плохая новость: ты всё ещё в коме. Нам удалось послать помощь, но не знаем, когда она доберется до тебя. Будь с ней вежлив, пожалуйста, и постарайся верить всему, что она тебе скажет. Мы очень ждём и верим, что ты выкарабкаешься! Папа и Олег-скалолаз».
Можно было, наверное, пойти дальше и забросить это сообщение в самый дальний уголок памяти, вот только имена не разрешали. Олега-скалолаза Мартин знал с детства. Дружище и напарник по самым заковыристым проделкам, любящий крыши и вообще все высокое – за что и заслужил почётное прозвище – всегда был где-то рядом, словно истина. Кроме, пожалуй, пары последних месяцев. Кажется, он говорил, что уезжает на Урал. Не то учиться, не то покорять.
И вот теперь Олег пишет на стенах. И ладно бы дельное, а то вот белиберду всякую. Мартин скользнул взглядом по прохожим, надеясь увидеть хоть в чьих-нибудь глазах что-то, похожее на удивление. Но мир катился по своей дороге. Люди, словно марионетки, медленно тянулись вокруг нескончаемым потоком, и никому не было дела до Мартина и красных букв. Лишь одна девушка, напоминающая сестру милосердия из старинного фильма, обернулась и слегка замедлила шаг. Впрочем, она могла засмотреться не на стену. Когда человек стоит, словно статуя, посреди бурлящего мегаполиса и недоуменно таращится в пустоту, то на него можно обратить внимание даже просто так.
Сделав три шага назад, Мартин снова замер. Надпись не исчезла.
«Допустим, это совпадение, – неуверенно прошелестела вялая мысль. – Хотя вероятность так себе, но всё же. Ведь, если подумать, это вполне могли быть другие люди».
«Без сомнений, – усмехнулся разум сам себе. – Ведь каждый Олег – скалолаз, а каждый скалолаз – Олег. Да. А уж про Мартинов я вообще молчу. Что ни семья, так обязательно сына Мартином называют, житья от них нет уже, от этих Мартинов. Здесь особенно, в России».
«Укуси себя за палец, – парировала другая часть сознания. – Ай, больно? Даже пятно синее осталось? Хорошо тяпнул, искренне! Так обычно кусаются люди, лежащие в коме».
